Как перестать быть пошлым: Как перестать быть пошлым?
Пошлость и ее преодоление
Яков Кротов: Тема нашей передачи посвящена пошлости и ее преодолению, если таковое возможно. У нас в гостях сплошь православные, не потому что пошлость сугубо проблема православия, а потому что православие, как известно, в России религия большинства, а это уже само по себе отдает пошлостью. Хотя, я думаю, что пошлость присутствует и в других христианских и нехристианских конфессиях. Итак, у нас в гостях православный, поэт, литератор Андрей Тавров и священник, и психолог профессиональный Евгений Пискарев.
Итак, пошлость. Давайте не будем пытаться определить, что такое пошлость, потому что не все можно определить, а самое главное – вообще определению не поддается, и определение и даже стремление все определить – это уже пошлость. Это, правда, открыли католические схоласты в XVI веке, они все пытались определить и когда определили, оказалось, что они вернулись к исходной точке: ничего непонятно.
Тем не менее, у Даля, датчанина, лютеранина, слово «пошлость» оказалось под словом «пошлина», что, конечно, очень по-евангельски. Но на самом деле здесь, видимо, древний церковнославянский корень от слова «прошлое», «ходить». Наверное, в современном русском языке адекватное слово «заезженный», «исхоженный», «затоптанный», «замусоленный». То есть что-то, что пошло в толпу. В романских языках Европы, в английском и так далее, этому соответствует слово «вульгарный», слову «простонародный», то есть то, что противостоит аристократическому. В современном же русском, не скажу, языке, но в быту слово «пошлость» ассоциируется, прежде всего, с сексом. И, наверное, через это проще всего к нему подступить для начала. Потому что именно там, где источник жизни, где источник любви, где источник человеческого счастья и смысла человеческого бытия, именно там, где самое интимное, там и самое пошлое. И пошлая шутка – это, прежде всего шутка на тему действительно того, что у всех людей, верующих и неверующих, выделено в категорию неприкосновенного и высшего.
И вот в борьбе с этой пошлостью Церковь, христианство рождает чистоту, рождает монашество, рождает стремление к чистоте в аскезе, которое открыто всем христианам. Рождается еще и до Христа представление о законе, как о чем-то, что регулирует вот эту самую святую часть жизни. И вот здесь-то и начинается Евангелие: когда Господь приходит в мир, Он, прежде всего, сталкивается не с прелюбодеянием, не с пошляками физиологическими, с ними Он иногда даже пирует (иногда!). Он, прежде всего, нападает на тех, кто поставлен самим Богом и призван Богом ограждать человека от пошлости, разврата и цинизма. Он нападает на фарисеев, хотя Он сам ближе к ним, конечно, чем к прелюбодеям по образу жизни. Оказывается, что фарисейство, — когда разыскивают прелюбодеятелей и приводят их ко Спасителю, — оказывается, что и это пошло. Друзья мои, что происходит? Как тогда бороться с пошлостью, если и христианство (потому что и в христианстве фарисейство сохраняется), если и в христианстве тоже возможна пошлость? Если в борьбе с пошлостью при наличии благодати, Евангелия, Христа, Бога в душе и все равно человек подвержен пошлости?
Тогда мой первый вопрос. Чем пошлость физиологическая, пошлость, которая шутит на тему секса и так далее, отличается от пошлости в религии, в духовной жизни?
Андрей Тавров: Ничем не отличается, потому что и там, и там пошлость всегда частичность, пошлость всегда отказ от ценности. Эту проблему еще Владимир Соловьев в своей статье о смысле любви поднял, что когда один человек имеет с другим близкие отношения, которые мы сейчас называем сексуальными, если они частичны, то они сами по себе уже пошлы. Он говорит, что существует некая форма заболевания, фетишизм, когда мужчина, скажем, имеет сексуальные отношения с каким-то предметом с каким-то предметом, принадлежащим женщине. Это на заре фрейдизма еще было сказано. Но он говорит, тот же самый фетишизм, если мужчина имеет такие сексуальные отношения только с телом женщины или только имеет отношение с телом и с мыслью женщины. Он говорит, что отношения не пошлые, хотя он там слова этого не употребляет, но оно подразумевается, это тотальные отношения, это полные отношения, это отношение в лице со всей вселенной. Там, где возникает цельность, уходит пошлость. И мне кажется, что это очень хорошо когда-то Бродский сформулировал. Он говорит: «Если нынче в чести одаренность осколка жизнь сосуда вести». Вот сосуд, осколок, который как бы имитирует полноту, — это и есть пошлость, осколок, который заявляет, что он полнота. Поэтому мне кажется, что сам принцип подходит ко всем отношениям, человеческим, отношением с Богом, отношением с женщиной, на уровне сексуальном, на уровне эмоциональном, на уровне интеллектуальном. Везде, где я ограничиваюсь частичностью, везде, где я ограничиваюсь некоей цитатностью, которая у меня уже есть, как готовый какой-то материал, готовый к употреблению, будь то христианство, будь то сексуальные отношения, везде всплывает пошлость.
Яков Кротов: Пошлость и ее происхождение… По известным причинам, мы всегда обращаемся к происхождению явления в надежде его тогда суметь и прекратить. И когда мы обращаемся к православной традиции, у преподобного Максим Исповедника в вопросоответах к Фалласию мы встречаем деление всех страстей на две категории: одни — это те, которые вызваны стремлением к удовольствию, к наслаждению, а вторые – это те, которые вызваны стремлением избежать страдания. Пошлость попадает в первую категорию – это часть нашего стремления к наслаждению. И это где-то рядом с распущенностью, легкомысленностью, насмешливостью, притворством, «невовремяглаголанием». А в антонимах, в противоположных, там, например, ревность, уныние, подавленность, малодушие и так далее. Насколько это справедливо с точки зрения современной психологии?
Евгений Пискарев: Мы рассматриваем либо с психологии, либо все-таки с церковных, духовных позиций. По крайней мере, пошлость может быть и избеганием. Например, пир во время чумы. Это же избегание страха творящегося. И в этом смысле в пошлости всегда есть обесценивание, девальвация. Откуда сальность этих шуток? Чтобы снять напряжение. Фактически это отреагирование негативного, психического состояния. Если категорировать языком более церковным, то, по-видимому, пошлость, понятно, что это грех. Грех, который является противоположным таким понятиям, как «благоговение», как «страх Божий», которые конечно где-то уже утратили свое значение, они, как говорится, не на ходу. Но, по-видимому, страх божий и благоговение можно описать хотя бы как трепетность души перед Богом.
Поскольку эта трепетность теряется, то возникает некая, мне кажется, иллюзия ресурса свободы, когда можно себе позволить что-то и, причем достаточно безнаказанно. Пошлая шутка. Но если пошляк получил в ответ пощечину и подставил вторую щеку, я думаю, что это перестает быть пошлостью, если такой найдется, конечно.
Яков Кротов: У Бердяева мы встречаем определение пошлости, близкое к тому, что сейчас говорил отец Евгений. Он говорил о том, что мир сей, то есть мир без Бога, создает этику страха, он порождает ужас, но это не страх Божий, это страх Бога. Разные вещи: страх Божий стремится к Богу, страх Бога стремится от Бога убежать. И для того, чтобы этот страх Бога замазать, разрядить и куда-то убрать, тот же самый мир сей производит пошлость. Я процитирую Бердяева: «В мире пошлости происходит освобождение от страха не через движение вверх, а через падение вниз». Этим, кстати, Бердяев спорит с Максимом Исповедником, он считает, что пошлость – это не столько поиск удовольствия, сколько бедствие от страданий. «Гора окончательно исчезает с горизонта, — говорит Бердяев, — есть лишь бесконечная плоскость». И здесь он, конечно, апеллирует к тому звучанию слова «пошлость», которая в русском ухе конечно где-то рядом с плоскостью, с похождениями, с чем-то таким. «Пошлость есть совершенная удовлетворенность, довольство и даже веселье от плоскости небытия, окончательное выбрасывание на поверхность. Пошлость и есть этот мир, окончательно забывший об ином мире и почувствовавший довольство. Пошлость – есть потеря всякой оригинальности, определяемость жизни исключительно извне», конец цитаты из Николая Александровича Бердяева, его книга «О назначении человека».
У нас есть звонок из Москвы. Петр Михайлович, добрый день, прошу Вас.
Слушатель: Добрый день. Мне кажется, что Вы только очень частично используете те области жизни, на которые хочется наклеить клеймо «пошлость». Такой простой пример. Девочка одевает туфли на каблуках взрослой женщины. Это пошло, но никто этого не скажет. А когда мужчина одевает бюстгальтер и так далее, это в 99 процентов случае пошло и тут вряд ли кто-то будет утверждать другое, в некоторым смысле. Я не воцерковленный человек, наверное, мне можно ярлык агностика наклеить. Но я думаю, что там, где люди отходят от замысла Божьего, Он создал мужчину мужчиной, а женщину женщиной, вот там и начинаются несоответствия, которые очень часто становятся абсолютно пошлыми.
Яков Кротов: Спасибо, Петр Михайлович. Мне казалось, что если мужчина начинает надевать женскую одежду, то это не пошлость, это заболевание. Может ли болезнь поступить в категорию пошлостей? Девочка в женских туфлях, наверное, не пошло, это игра, упражнения, но высокий каблук сам по себе может быть очень даже пошлым явлением.
Андрей Тавров: Давайте перейдем к образам. Великолепная совершенно картина пошлости у Набокова в «Других берегах». Там один молодой немец Ганс влюбляется в некую Марихен, которая живет на другой стороне озера. Он думает, как подать свои чувства так, чтобы это было красиво. Знаете, что он делает? Он где-то отлавливает двух лебедей, он покрывает их золотой краской, и каждое утро он подплывает к ее дому обнаженный, демонстрируя свою мужскую мускулатуру, юное свое тело, и два золотых лебедя плывут, он их обнимает. Вот такое сооружение каждый раз появлялось перед окнами его избранницы. И вот эта картина потрясающей пошлости. Не потому, что он плохой человек, а потому что пошлость всегда цитатна, пошлость всегда вне творчества, она цитирует некие заемные модели. Вот золото – это красиво, лебеди – это красиво, я самая красивый, я хочу преподнести своей возлюбленный, восход солнца – это красиво. Это цитаты.
Почему пошлость цитатна? Потому что пошлость продукт нашего эго, продукт нашего малого «я». Никогда за краем эго вы не встретите пошлости. Никогда в молитве, в любви, за краем собственных эгоистических устремлений Вы не встретите эго, потому что там кончаются слова, там кончаются цитаты, во всяком случае, там начинается творчество.
Яков Кротов: В 1905 году князь Евгений Трубецкой в знаменитой книге «Умозрения в красках», восхваляя иконы, обличал Рубенса и писал, что он испытывает чувство острой тошноты при виде вот этой «разжиревшей, трясущейся плоти, которая услаждается собой, жрет и непременно убивает, чтобы пожирать». А вот икона возводит нам высшую радость, сверхбиологический смысл жизни. Но, если продолжать то, что говорил Андрей Тавров, современное православие в России – золото, золото и золото. Лебедей, правда, нет. Но вместо этого… Простите, тогда что же выходит, что и здесь возможна пошлость, и здесь возможно цитатничество. Как это получается?
Евгений Пискарев: Во-первых, чистому все чисто. Можно быть и в золоте – и остаться искренним человеком. Можно жить аскетично, тщеславиться и нести в себе элементы пошлости, хотя, наверное, это тяжелее сделать, потому что при аскетичной жизни все утончается. Какая разница, какой образ снаружи? Важно, что мы несем внутри. Я читал что-то из такой литературы о юродивых, в которой, я не помню, кто-то из московских святых, кидал камни и разные предметы в стены дома. Оказывается, там бесы сидели, а внутри дома было чисто, а снаружи были бесы. То есть, в каком образе часто зло приходит под видом добра. Часто искушение, ложь приходят под видом истины, обряжаются в эти одежды. То есть мы живем, дорогие мои, в век имитации и суррогата. И конечно это проникло глубоко в Церковь. Написано, что антихрист должен воцарится на месте святом, то есть в Церкви.
Яков Кротов: Вообще-то там написано, мерзость запустения.
Евгений Пискарев: Я цитировал Предание.
Яков Кротов: В Евангелии написано, что на месте святом будет мерзость запустения, то есть паутина, пыль и так далее. А если на месте святом самоварное золото, подчеркиваю — самоварное, то не похоже ли это опять на цитату, когда человек вместо того, чтобы обращаться к Богу, он цитирует. Вспоминаются слова отца Сергия Булгакова, который жил в начале 20-го столетия, формировался в эпоху декаданса, а декаданс ведь был очень направлен против пошлости, как и революционеры, они все обличали мещанство, Горький на этом карьеру сделал. И вот из этого обличения мещанства, из обличения пошлости, слоников, салфеточек, уюта, выросло что? Громадное кровавое чудовище. То есть обличение пошлости оказалось источником, как сказала Ханна Аринд, «Гитлер показал людям всю скуку и пошлость зла». То же самое можно сказать, естественно, и про Сталина.
У нас есть звонок из Петербурга. Сергей, добрый день, прошу Вас.
Слушатель: Добрый день, господа. Я не буду приклеивать ярлыки, но я никогда еще не слышал евангельскую притчу в корректном изложении. Ударили по одной щеке, подставь другую, и на этом всегда говорящий поскальзывается. А вот если предложить еще одну формулировку. У Вас недавно была метафора, ударили по щеке, отойди в сторону, подумай, за что досталось. Ах, еще раз получил? Значит, медленно думаешь. Это раз.
Второе. Нетрадиционная ориентация, когда мальчик надевает женское платье, мужчина, не болезнь это. Это, скорее всего, социальное явление, которое только сейчас всплыло. Я удивлюсь, транссексуалы берут детей, воспитывают, женятся, это возмущение общества. В то же время, когда преступники, выходя из тюрьмы, имеют «телок» и после этого получают детей, никто не возмущается особо, в крайнем случае, посадят его снова. Заметьте, слово «пошлость» я не произносил.
Яков Кротов: Спасибо, Сергей, что Вы не произносили слово «пошлость», предоставляете это нам. Давайте, если можно, все-таки не съезжать до скотоложства и так далее. Мне кажется, что все-таки граница между болезнью и нормой проводится не нами, она проводится медиками и медики часто относят эти явления именно в разряд болезненных. Другое дело, что социально это болезнь, которую можно потерпеть, ничего. Хотя Библия предписывает таких людей побивать камнями, но Библия и прелюбодеев предписывает побивать камнями. Где мы столько камней возьмем, если мы говорим, скажем, о российском контексте? Если всех прелюбодеек и прелюбодеев побивать, Красную площадь разберут просто за пять секунд на булыжники. А дальше что?
Но главное в другом. Когда в московском метро люди видят плакатики против абортов и так далее, в защиту жизни, какая реакция? Их тошнит, это пошлая борьба с абортами. В чем здесь пошлость? Почему часто именно церковная попытка, искренняя глубоко верующих людей спасти человеческую жизнь воспринимается как пошлость?
Андрей Тавров: Дело в том, что я наконец-то себе сказал фразу, для меня звучащую честно, что христианство пробуксовывает все 2000 лет своего существования. Потому что те обетования, которые были даны на берегу Генисаретского озера, они не работают. И пробуксовывает Церковь, не совершается тех чудес, о которых шла речь, когда говорил этот человек свои глаголы жизни вечной. Почему пробуксовывает? Отчасти из-за того, что Церковь стала цитатна, она всегда была цитатна. Цитата – это нечто принадлежащее вообще уже тому, что прошло, прошлому времени, прошедшему времени. Хотя есть какие-то цитаты, есть высказывания Иисуса Христа, которые не только во времени живут, они живут в вечности, поэтому их называют «глаголы жизни вечной». Но все эти цитаты способны омертветь, когда их просто цитируют.
Отец Александр Мень когда-то очень здорово сказал, я это процитирую, потом объясню, почему я имею право на цитату: «Любая цитата работает, если она подтверждена духовной реальностью, которая за ней стоит». Если в этом абажуре высказывания горит яркий фонарь собственного душевного опыта, то цитата перестает быть цитатой, она просто иллюстрирует наличие моего душевного опыта, она демонстрирует этот свет. Если я выключаю свет и просто цитирую, это я как бы вдвигаю в комнату тусклый абажур, не зажженный. И вот этими тусклыми абажурами Церковь просто до крыши забита сейчас, в них нет жизни.
Яков Кротов: Спасибо. У нас звонок из Москвы. Сергей, добрый день.
Слушатель: Здравствуйте. Я хотел сказать про Храм Христа Спасителя. Там шапки с драгоценными камнями. Что бы сказал Иисус Христос, как Вы думаете?
Яков Кротов: Спасибо, Сергей. Итак, опять мы возвращаемся к этому вопросу – красота, драгоценность, а у человека это вызывает отторжение и он считает это, я так понимаю, слово не произнесено, но подразумевалось, он считает это пошлым и, соответственно, противоречащим духу Христову.
У нас есть звонок из Петербурга. Андрей Николаевич, добрый день, прошу Вас.
Слушатель: Здравствуйте. Спасибо за интересную дискуссию. Если быть лаконичным и подобрать самый краткий синоним определению пошлости, то это бездуховность, безнравственность. У Достоевского, который был великолепным эссеистом, в «Дневнике писателя» есть такое определение пошлости, как «тяжеловесные пляски вокруг высоких идей». Когда, например, глава семьи покупает какую-нибудь вещь в дом, мебель, и наблюдает, как родственники радуются, восхищаются его покупкой, он стоит в уголке и самодовольно за этим наблюдает. Вот это такая характеристика многозначительной пошлости.
Евгений Пискарев: Сергей звонил по поводу шапок, митр православного духовенства. Какое это имеет отношение к терновому венцу Спасителя? Еще раз хочу сказать, что мы живем в век подмен, в век заменителей. Но люди ищут, ищут, потеряв связь с Богом и, естественно, находят то, что предлагаем им мир, то есть внешнее и хочется при этом испытывать позитивные эмоции. Поэтому возникает психология, психотерапия, которая поддерживает самооценку, некоторый статус внутренний, это тоже часто является подменой.
Яков Кротов: Но ведь митра, украшенная драгоценными камнями или, точнее, стразами (это для церковных воров, не торопитесь воровать, там все стразы, ненастоящее), она ведь какое имеет отношение к терновому венцу Спасителя? Отвечаю. Она символизирует не терновый венец, она символизирует венец славы, она как раз обращает молящегося и носящего эту митру к невидимому миру. Так что это как раз преодоление пошлости этого мира. Мир сей, наверное, хотел бы молиться среди чистых, белых стен, а церковная традиция предлагает, не всегда может быть эстетически совершенно, но она предлагает человеку, словно впасть в детство, вернуться, открыть для себя царство Божие, как мир искрящийся, светящийся. Как в апокалипсисе небесный Иерусалим описан: яхонты, алмазы, изумруды, мрамор. Не стесняется Дух Божий вот так описывать царствие небесное? Почему это не пошло, а митра с драгоценными камнями пошло?
Евгений Пискарев: Я не сказал, что это пошло. Я хотел сказать, что чтобы в нашем падшем состоянии увидеть и прикоснуться к царству Божию, необходим терновый венец, необходимо пострадать. Эти страдания очищают заплывшее жиром наше сердце. А когда только есть радость или имитация радости, то, что мы имеем? Где духоносные проповедники? Почему одна христианская конфессия поливает грязью конфессию? Это что, от любви? А когда люди разных конфессий сидели в одной камере и помогали друг другу, это было другое время, и мне про это рассказывали. А сейчас люди не страдают, а, наоборот, доминируют.
Яков Кротов: У нас звонок из Краснодарского края. Михаил Борисович, добрый день, прошу Вас.
Слушатель: Здравствуйте, уважаемые. У меня два вопроса. Первый: не является ли пошлостью то, что сегодня попечительствуют и курируют строительство Церквей те, кто еще 15 лет назад гнали Церковь, гнали так, как не снилось самому главному гонителю христианской Церкви Павлу.
Второй вопрос. Не является ли пошлость то, что на кресте главного Храма Христа Спасителя шестиконечные звезды? А ведь Иисус говорил носителям шестиконечных звезд: «Отец Ваш дьявол».
Яков Кротов: Спасибо, Михаил Борисович. Здесь ряд справочек я должен дать. Справка о реабилитации. Апостол Павел не был главным гонителем христианства, он был абсолютная шестерка, ему даже не доверяли бросать камни, он только стерег одежду, извините. Так что апостол Павел не так уж плох. Еще одна справка о реабилитации. Почему это пошло, когда бывшие гонители строят Церкви? По-моему, это нормально. В Евангелии описано, когда начальник таможни обращается к Богу, он говорит, у кого разрешил спор хозяйствующих субъектов не по правде, тем воздам вчетверо все, что я себе присвоил. Что до шестиконечных звезд, то Господь Иисус Христос был еврей из евреев, как и все Его ближайшие ученики, именно поэтому Он входил в иерусалимский Храм, неевреев туда просто не пускали. И когда Он говорил окружающим его евреям, что «Отец Ваш дьявол», он говорил это не всем, а фарисеям, с которыми спорил, пошлякам. Я подозреваю, что если есть одно из явлений в современном мире, которое с точки зрения многих людей может быть названо пошлым, то это как раз антисемитизм и заявление, что Иисус вовсе не еврей, а славянин, случайно забредший в Палестину, и так далее.
Андрей Тавров: Мне нравятся очень рассуждения Клейста, это такой драматург и поэт XIX века немецкий, по поводу естественности. То есть под естественностью он как раз в нашем контексте обозначает уход от пошлости. Там кукольник некий рассказывает о своем ремесле в этой новелле, она называется «О марионетках». Этот кукольник рассказывает о том, как движутся куклы и что такое естественный жест, и как неестественно движутся танцоры, которые осознают свои движения, которые как бы контролируют свои движения. И он говорит, что естественными движениями, совершенно естественными обладают два существа – кукла и Бог. Кукла, которая движется по законам гравитации, то есть кукла, принадлежащая к законам природы. Природа естественна. Кукла, следуя движению рук кукловода, марионетка, она воспроизводит закон гравитации, закон инерции, она инерционна, она обладает совершенным жестом. Господь тоже обладает совершенным жестом, сотворив все это. Я к чему подвожу? Что ни у куклы, ни у Господа нет эго, нет того самого цитатного аппарата, нет того самого аппарата, который говорит, «вот это я, а вот там все остальные». Поэтому, как только начинается «вот это я, а там все остальные», начинается пошлостью. И вот танцор говорит Клейст, когда он танцует и пытается себя показать, он неправильно помещает центр тяжести. У некоторых центр тяжести где-то в бедре, у одного центр тяжести, боже мой, я знал, в правом ухе, и смотреть на это было, несмотря на то, что им хлопали, было ужасно. Так вот эго – это неправильно размещенный центр тяжести в человеке, рождающий пошлость, отъединяющий нас от других.
Яков Кротов: У нас есть звонок их Архангельской области. Александр, добрый день, прошу Вас.
Слушатель: Здравствуйте. Например, многие святые, как Серафим Саровский, их действия с материальной точки зрения казались очень пошлыми, некоторые их действия. По-моему, Яков Кротов, Вы сами рассказывали про Серафима Саровского. Когда он действия такие совершал, казалось бы, пошлые, но на самом деле человек жил очень духовно, и поэтому, если человек на большом духовном уровне, то пошлость уже не имеет никакого значения, он просто уже по-другому, все законы природы начинают уже по-другому работать.
Яков Кротов: Спасибо, Александр. Смотрите, борьба с пошлостью, к сожалению, приводит к пошлости очень часто. Простейший пример. Борьба с развратом часто оборачивается сексуальным ханжеством. Борьба с рабством оборачивается духом бунта. Что я имею в виду? Многих людей возмущают слова апостола Павла, что «рабы, повинуйтесь своим господам, всякая душа властям предержащим да повинуется». И те же самые люди, которые возмущаются этими словами апостола Павла, это ведь не диссиденты, эти люди возмущаются диссидентами, теми, кто восстает за свободу. Часто возмущаются справедливо, потому что часто восстание за свободу оказывается только восстанием «против». И оно становится пошлым. Не всегда! Защитим тех, кто дает миру свободу, потому что действительно борется за нее. Но ведь и христианин борется, только он борется с рабством греху, и эта борьба тоже может стать пошлой, а может и привести к освобождению. Где граница, как нащупать алгоритм, потому что, наверное, каждый нащупывает сам, но Церковь на то и Церковь, христианский опыт на то и общий опыт, ведь Церковь от слова «общение», что может, наверное, христианин что-то другому сказать. Как в поиске свободы не соскользнуть в пошлость, в пошлость холопскую или в пошлость бунта?
Евгений Пискарев: Помнить о своих грехах и это лучшее лекарство от навязывания чего-то бы то ни было другим людям. Мир пошлости – фактически это мир марионеток и манипуляций. С одной стороны, есть эго, очень гипертрофированное, как мой собеседник говорил, а с другой стороны, есть безликое «мы», где нет никакой ответственности, где, камень-то я кину, а как я буду за это отвечать, я в толпе. Так вот способность отвечать и ответственность – это и есть, в общем, несение креста.
Яков Кротов: Спасибо. У нас есть звонок из Москвы. Сергей, добрый день, прошу Вас.
Слушатель: Здравствуйте. Я обычный православный, мирянин, то есть грешный, как все мы. У меня возникают иногда разговоры с людьми разных религий, и я говорю, есть Бог, вот он есть, а какой у Вас, у нас, вот есть Бог. Есть смысл нам дальше спорить, как Он выглядит? Вот Он есть, Вы признаете. Да, я говорю, спасибо большое. Говорю ли я пошлость относительно этого, обобщая Бога? Ведь меня могут посчитать пошляком: «Ну что же, вот он у тебя такой Бог. Мы все разные». Что я делаю неправильно, подскажите мне? Спасибо большое.
Евгений Пискарев: Вы правильно, дорогой Сергей, делаете, что сомневаетесь в правоте своих слов. Иногда лучше о Боге не говорить, потому что, чтобы не навести хулу, чтобы не обмануть ни других, ни себя. Если другие люди ощущают присутствие Божье, слава Богу. Если они не ощущают, можете ли Вы помочь им ощутить это присутствие, можете ли Вы привести их к Богу? Сейчас обсуждается вопрос о том, чтобы священники помогали в армии. Но понимаете, это тоже может быть подменой. В этих тяжелых случаях обязанность священника – привести к Богу солдат, а не быть марионеткой у власть предержащих.
Яков Кротов: Даю справку. Сегодня обсуждается вопрос не о том, чтобы священники помогали в армии. Никто не запрещает священникам помогать в армии, около 200 церквей построено и около 2 тысяч священников несут послушание в армии. Законопроект, составленный военной прокуратурой, это законопроект о том, чтобы священникам платили из государственных средств за их помощь. И это, извините, многими людьми, я думаю, рассматривается как пошлость хотя бы по той причине, что это уже было. Было, как говорится в одной притче, уже плачивали священникам, уже приравнивали церковные чины к военным званиям. И чем это кончилось, мы все хорошо знаем, когда в марте 1917 года просто количество причастников резко сократилось, когда исчез страх перед тем, что пошлют на гауптвахту за нехождение на службу, исчез этот страх, и исчезли причастники, перестали ходить на службу, и военные священники остались без паствы. И хорошо еще, если успели убежать.
Евгений Пискарев: То есть страха Божьего у людей не было, а был только страх перед гауптвахтой. Причем тут вера?
Яков Кротов: Видите, мне слушатель пишет на пейджер: «Желательно, чтобы гостей не только представляли по имени и фамилии, но говорили, какие Церкви Вы посещаете, потому что православных Церквей много». Опять мы приходим к тому же, друзья мои. Потому что, что такое пошлость, если, как говорил Андрей Тавров, это цитата? Желание легко жить. Вот у каждого на груди бейджик «я римо-католик», «я греко-католик», «я русский православный юрисдикции патриарха Алексия», «я русский православный юрисдикции Лавра», «я юрисдикции Виталия». Это ведь тоже желание легко отделаться. Ты не смотришь в человеческое сердце, нет, ты смотришь, какой у человека бейдж, какая конфессия. Что в одной и той же конфессии могут быть люди противоположного духа – это человек еще не понял. Это пошлость или как? И как с этим бороться?
Андрей Тавров: Мне кажется, что мы сейчас во многом говорим о следствиях некоего духовного процесса. Мне бы хотелось поговорить о самом духовном процессе. Вы знаете, конечно, что Андрей Тарковский, великий режиссер и все такое. Но не все знают, что он однажды инсценировал Гамлета. Эта недолго шла постановка, ее разругали, освистали, плохая пресса была. В Театре ленинского комсомола шел «Гамлет». Интересная трактовка была самого Тарковского по поводу монолога «Быть или не быть». Он говорил, что речь не идет о том, умереть ему или нет, главному герою. А быть ему в бытии, в глубине, там, на что способно его глубокое сердце, быть в глубине глубин, быть в духе или не быть? Что значит, играть в те игры, которые ему навязывает окружение? Не быть, использовать, реализовывать те цитатные стереотипы, которые вошли в него из окружения, снаружи, играть в чужие игры и называть это собой. Вот называть игру в чужие игры собой, жить на поверхности, мстить Лаэрту, убивать короля – это не быть. Поэтому у него так затянулась пауза, потому что пока он молчит, он в бытии находится. Пусть он не действует, но он находится в бытии, он находится в глубине своей интуиции, он находится там, где протекает источник бытия, поток жизни, молчаливый, бесконечный, бессмертный. И вот как только он начинает реализовывать чужие стереотипы поведения, он оказывается в плоскости небытия. Это и есть пошлость.
Яков Кротов: Спасибо.
Евгений Пискарев: Я хотел добавить, Андрей, по поводу Вашего выступления. Пока Гамлет молчал, вокруг лилась кровь.
Андрей Тавров: Нет, она лилась как раз, когда он заговорил.
Евгений Пискарев: И когда он заговорил, она лилась. Понимаете, у него была безвыходная ситуация, вот в чем дело. Как раз Гамлет пытался петь между нот, не там и не там. Он не был христианином, он и не хотел светского, этой кровавости, язычества. Вот это трагедия человека, застрявшего между молотом и наковальней.
Андрей Тавров: Все-таки кровь стала литься, когда он заговорил.
Яков Кротов: Спасибо. У нас звонок из Москвы. Татьяна Владимировна, добрый день, прошу Вас.
Слушатель: Добрый день. Я с удовольствием слушаю вашу передачу. Человек я светский. Но меня беспокоит все время один и тот же вопрос. Скажите, пожалуйста, почему православная Церковь не встает на защиту ухудшающегося экологического состояния города? Допустим, сокращается количество зеленых массивов, жители на Университетском обратились к отцу Сергию Правдолюбову, это Церковь Живоначальной Троицы в Троице-Голенищево, с просьбой, «батюшка, такое дело, собираются вырубить деревья». И в ответ они услышали, «против Лужкова не пойду». Я не судья. Скажите, пожалуйста, с православной точки зрения, как бы Вы прокомментировали эту ситуацию? Ведь деревья, посажены 40 лет назад теми людьми, которые защищали нашу страну от фашизма.
Яков Кротов: Спасибо, Татьяна Владимировна. Я позволю себе, если Вы просите, прокомментировать с православной точки зрения… Я целиком на стороне отца Сергия. Вспоминается рассказ, притча великого нашего православного писателя Николая Семеновича Лескова о том, как был армейский парад конный и что-то генерал смотрит, лошади худые-худые. И он так мрачнеет, полковник испуганно на него смотрит и говорит: «Ваше превосходительство, честное слово, конюхи не докладывают овсу, я тут совершенно не при чем». И тут генерал побагровел и начал орать: «А Вы на конюхов! А конюхи скажут, а Господь Бог урожаю не дал. А Господь Бог Вам скажет, а Я Вам не конюх, чтобы кормить Ваших лошадей». Извините, разве это не пошло, — говорить, что деревья были посажены ветеранами? Пошло. И 40 лет назад все знали, сажают не ветераны, Промыслов приказал – посадили. Сажает советская власть. И одновременно сажали деревья и политзаключенных 40 лет назад. Кто-нибудь вступался за зека? Никто. Кто-нибудь вступился за Бродского из тех, кто сажал деревья? Нет. Не пошло — по Окуджаве, который до самого смертного часа говорил, «я согрешил, потому что я воевал с фашизмом, но я защищал точно такую же диктатуру, я проливал свою кровь неправедно». Вот — не пошло.
И, наконец, против Лужкова почему должен идти священник? Кто голосовал на выборах за Лужкова? Можете голосовать, можете не голосовать, но если уж проголосовали, а проголосовало 90 процентов москвичей, тогда извините, принимайте на себя все убытки, как говорится в бизнесе. А вы хотите, с одной стороны, спокойствия и безопасности, а с другой стороны, чтобы диктатор был у вас как золотая рыбка, что скажете, он хвостиком вильнет и исправит. Вы искали безопасности, вы получили безопасность, а деревья, извините, это уже совсем по другому ведомству. Осуществлять прорыв, потому что где ярлык, там и пошлость. Извините за долгую речь.
У нас звонок из Москвы. Юрий Ильич, добрый день, прошу Вас.
Слушатель: Добрый день. Я очень с удовольствием всегда слушаю Ваши передачу. Но Вы какие-то, по-моему, слишком тонкие вопросы задаете, а более глобальные как-то непонятными остаются. Например, мне непонятно, как единый Бог вдруг преобразовался в Троицу. Ну, Сына Он родил, а Святой Дух, откуда вдруг появился, ведь Его же вроде бы до этого не было. И как потом все это вдруг исчезло и превратилось в Аллаха. Что такое Аллах, это Бог Израиля или это какой-то другой Бог?
Яков Кротов: Спасибо, Юрий Ильич. Даю справку. Аллах – это арабское произнесение имени Божия из Библии, Элохим. Они произносят Аллах. Это все тот же единый Бог Творец. Учение о Троице сформировалось, выразилось в словах в четвертом столетии, но ответ очень простой: Дух Божий, его Бог выдыхает. Это творческая жизнеутверждающая часть единого Бога, не какой-то отдельный Бог.
И все-таки. Андрей, Вы сегодня много говорили об эго, как и отец Евгений, как об источнике пошлости, эгоизм. Но ведь бывает и пошлость коллективизма. Вот когда к отцу Сергию несчастному лезут и требуют, чтобы он выступил, разве это не перекладывание на другого своего гражданского долга? Пусть Церковь заступается за нищих, пусть Церковь против войны в Чечне, пусть Церковь занимается милосердием, а мы за Церковью, там, на подхвате.
Андрей Тавров: Опять все возвращается к личности.
Яков Кротов: Как преодолеть?
Андрей Тавров: Никак не преодолеть. Начать с себя, больше никак. Собственно говоря, давайте вернемся к тому, к одаренности осколка жизнь сосуда вести. Там, где возникает частичность в человеке, там всегда возникает греховность, там всегда возникает раздробленность. Поэтому любая борьба всегда приведет Вас к раздробленности. Мне нравится, что мы сегодня заговорили о слове «пошлость», потому что из арсенала постмодерна это слово ушло, вообще не осуждалось. Там категории такой не было. И слава Богу, что сейчас в нашем разговоре это всплывает. Потому что у постмодерна нет пошлости. Как они говорят, все интересно, все имеет право на существование. А вот такие вещи, как пошлость, как любовь, в приличном обществе они просто перестали употребляться. И началось это с поэзии, когда Бродский сказал, «нельзя сказать уже в стихах, я тебя люблю». Нельзя, надо говорить по-другому. Самое главное – надо научиться говорить по-другому, исходя не из своей частичности, а из своей глубины. Потому что пошлость – это всегда разрыв со своей потрясающей внутренней глубиной, которую, возможно, я не замечаю, возможно, игнорирую, но она всегда есть. И вот возвращение к этой глубине – это всегда преодоление пошлости, это преодоление борьбы, это преодоление всех тех проблем, о которых Вы говорите. Это внутренняя работа. Поступки – это уже следствие внутренней работы. Поэтому всегда надо начинать с себя.
Яков Кротов: Спасибо.
Евгений Пискарев: Понятно, что пошлость всегда частична, и она ищет восполнения. Но восполнения эта пошлость ищет в вещах материальных, в том, что предлагает этот мир, не в Боге. Конечно, само по себе явление пошлости возникает там, где человек оторван от Бога, от своей внутренней глубины. Царство небесное внутри вас есть. Я желаю всем нам помнить, что мы дети божьи и что мы имеем эту возможность, несмотря на то, что мы находимся на волнах Радио Свобода, помнить, что мы дети Божьи.
Яков Кротов: Спасибо. И все-таки у меня в качестве некоторого итога, позволю себе заметить, создается ощущение, что, во-первых, Церковь — общество неприличное, потому что в Церкви говорят о любви, как-то ничего получается. Но все-таки простите, постмодернизм тоже разный. Потому что Маркес и Картасар — одно и это не пошло, а вереница паничей-маничей – это уже действительно пошло. Ну так просто это разные этажи одного явления.
Андрей Тавров: Маркес и Картасер – это только подступы к постмодерну. Это еще не воцветие.
Яков Кротов: Не воцветие. Ну, это как мы определим. Слово «Бог» становится тогда пошлым.
Андрей Тавров: Да, конечно.
Яков Кротов: И оно произносится без расчета на реплику другого человека. Вот эти объявления в метро антиабортные, они же как манифест компартии, они тебе приказывают, пугают тебя, стращают тебя и все, и не слушают твоего ответа.
Евгений Пискарев: То есть монологично. Не нужен другой. В принципе, не нужен. И нет этого отзвука церковного «аминь». Когда люди поют, читаю, священник возглашает, есть симфония.
Яков Кротов: «Симфония» греческое слово, обозначающее гармонию звуков. Но чтобы была гармония звуков, звуки должны быть разные. Не должен быть только, скажем, один отец Сергий Правдолюбов, который заботится о зеленых насаждениях. Вообще, называть деревья «зелеными насаждениями» тоже ведь пошло, друзья мои. Точно так же, как называть верующего христианина «православный», отбрасывая все остальное. Бывает пошлой наука, бывает пошлый рационализм, рационализм глухой, бывает пошлый антиклерикализм, который зациклился на золоте в Церкви и все, и дальше уже просто как заикание, как пластинка испорченная, «вот, бывшие коммунисты жертвуют на Церковь». Ну хорошо, может быть это плохо. Но говорить об этом 10 лет еще хуже, потому что это уже пошло. Вы не ждете ответа, друзья мои, в таких случаях, Вы сообщаете. Это риторический вопрос. А всякий риторический вопрос – это и есть экстаз пошлости. И когда верующий человек подменяет призыв ответом, когда верующий человек подменяет любовь распоряжением, то и это пошлость, но это пошлость преодолима легче, потому что там, где вера, там Бог. Над нами есть дамоклов меч в этом смысле, потому что Бог спрашивает верующего, мы учимся отвечать. И вот этот опыт ответа надо переносить на других, пореже заявлять и почаще слушать Бога, людей и свое сердце. Таково спасение от пошлости.
Как перестать жить прошлым: 4 простых шага :: Здоровье :: РБК Стиль
Не сдаваться в плен ностальгии
Ностальгия как таковая может быть приятным чувством, помогающим пережить трудности в настоящем моменте. Например, отношения с партнером могут зайти в тупик, но согревающие мысли о ваших общих приятных переживаниях и путешествиях помогают переждать напряженный момент, не предпринимая резких шагов. Или в работе наступил рутинный период, но память о важных прошлых достижениях помогает сконцентрироваться на будущем. Когда нет возможности путешествовать, фотографии прошлых поездок мотивируют дождаться следующего отпуска. Отношения с друзьями могут быть похожи на американские горки, но во время обострений легко приходят на ум общие вечера и безумства, которые мы переживаем только с по-настоящему родными людьми.
С другой стороны, существует и проблема «синдрома золотого века» — если помните фильм Вуди Аллена «Полночь в Париже». Это необязательно обожествление далеких 60-х или 20-х: в обычной жизни «синдром золотого века» может проявляться в том, что окутанное сладким туманом счастливое время — часто юность, ранняя молодость, институтские времена, первые бурные романы — кажется неповторимым, недостижимым, бесценным и невозможным в настоящем времени. «Я уже не влюблюсь так, как в 16», «С годами все труднее находить настоящих друзей», «Нет ничего приятнее ребенка в раннем детстве — сейчас уже совсем не то». Концентрируясь на каком-то идеальном моменте прошлого, мы часто отнимаем шансы у настоящего: новые знакомые всегда проигрывают по сравнению с «теми самыми» лучшими друзьями, наша юность уступает зрелости, а новые авантюрные выходки не дарят ощущения «тех самых» приключений.
Ностальгия очень часто может выступать врагом настоящего момента: мы так увлечены идеализацией прошлого, что не замечаем возможности, которые возникают прямо сейчас. Новые контакты, новые рабочие предложения, новые стадии отношений с уже знакомыми людьми, новые черты характеров у любимых проходят мимо нас, пока мы заняты грезами.
Что делать. Если приятным мыслям о прошлом вы предаетесь постоянно и вас не отпускает что-то замечательное, что случилось уже давно и, как вам кажется, больше не повторится, разберитесь с вашими чувствами. В какой момент, к каким людям и переживаниям вы возвращаетесь чаще всего? Есть ли возможность организовать что-то подобное в настоящем? Если давний отпуск с друзьями до сих пор вспоминается с теплой улыбкой, может, надо спланировать еще одну общую поездку? Если романтика в отношениях улетучилась, может, пора обсудить, чего не хватает вам и партнеру, и придумать совместный план действий? Если вы скучаете по месту и людям, может, пора к ним вернуться?
Или дело вообще не в конкретных событиях, а в наборе привычек и чертах характера, которые мешают принимать реальность, не идеализируя прошлое? Может, стоит научиться прощать людям плохое настроение, спокойнее относиться к себе, меньше обижаться на вещи, которые трудно изменить: от плохой погоды до личных качеств окружения. Безусловно, в жизни каждого человека есть более удачные и менее удачные периоды, но если все хорошее случалось с вами только очень давно — это повод подумать о выбранном направлении в жизни.
Закончить или изменить изматывающие отношения
За каждым из нас тянется шлейф из давно начатых отношений, перед которыми — в силу их длительности — часто вырабатывается неосознанное чувство долга. Учеба, прошлые работы и романы, друзья семьи и дальние родственники прикипают к нам многолетними связями, которые не очень легко оборвать, да, возможно, и не стоит. Иногда даже трудно вспомнить, почему мы начали те или иные отношения, но по-настоящему важно ответить себе, зачем мы эти отношения продолжаем.
Парадокс отношений состоит в том, что некоторые из них цветут, несмотря на изменившиеся обстоятельства (переезды, возраст, разные жизненные ситуации), а какие-то отягощают, невзирая на совпадения. Например, нахождение в одном рабочем коллективе не означает автоматического единодушия с коллегами, а одинаковый возраст детей не является гарантией того, что их родителям будет о чем поговорить. Если регулярные встречи с одними и теми же людьми оставляют вас без сил, отказывайтесь от этих встреч и идите дальше. Если это близкие люди, с которыми необходимо поддерживать отношения, подумайте о формате, который устроит вас и не обидит их, — например, регулярные встречи, насыщенные событиями, общие хобби или интересные переживания: надоевшим вынужденным застольям с неудобными разговорами давно существует много более легких аналогов.
Что делать. Тщательно проанализировать отношения, на которые уходит больше всего времени. Если эти отношения регулярно расстраивают и направлены на поддержание давно устоявшегося статус-кво, необходимо пересмотреть условия и ни в коем случае не позволять отношениям продолжаться в неудобной форме. Например, родители помогают с ребенком, если вы проводите время с ними. Выход — придумать такие занятия для всех, которые максимально снимут напряжение.
Проверьте, соответствуют ли окружающие нынешним целям и задачам — интересно и хорошо ли в их компании, чувствуете ли вы прилив сил после встречи или скорее тратите энергию. Если вы общаетесь, потому что так повелось, а теперь вам не хочется никого обижать или беспокоить, отказывая в своем времени, — подумайте, чего вы боитесь? Никто не обязывает нас до старости общаться с институтскими друзьями или перезваниваться с коллегами с позапрошлой работы — эти контакты или должны наполнять нас силами и радостью, или исчезнуть, чтобы освободить время для новых знакомств.
© Sweet Ice Cream Photography/Unsplash
Не тонуть в анализе неудач
Если бы прошлое напоминало о себе только приятными моментами! За многие вещи, случившиеся давно, взрослому человеку может быть неловко или даже стыдно. Инфантильные решения, обидные ссоры, напрасно сказанные слова, непродуманные большие поступки и действительно серьезные ошибки, повлиявшие на ход жизни, есть в анамнезе почти каждого. Проблема в том, чтобы позволить себе развиваться и двигаться дальше, независимо от уже сделанного выбора.
Болезненные воспоминания можно купировать несколькими способами, самым универсальным советом будет обратиться со списком беспокойств к психотерапевту. Жалеете ли вы об окончании отношений, неправильно выбранной профессии, болезненных провалах в работе? Если все эти неудачи до сих пор бросают вас в ледяной пот, это знак того, что пора действовать с посторонней помощью.
Другой способ справиться со стрессами прошлого — проанализировать необратимость наших поступков. Мы действительно живем в мифе о том, что все наши действия окончательны, в то время как конечный выбор в большинстве жизненных сфер от нас не требуется. После несчастливого брака люди могут быть счастливы в следующем. Многие 40-летние и 50-летние меняются и получают новое образование, чтобы изменить работу и образ жизни. После многих лет в офисе можно перейти работать на фриланс — и наоборот. Можно сменить место жительства и даже получить паспорт другой страны — конечно, для этого есть значительные препятствия, но и это не невозможно при сильной мотивации.
Нам свойственно закрепляться и укореняться — именно поэтому меняющийся мир проще объяснить через набор будто бы необратимых действий: родился, женился, сделал карьеру, родил детей. Именно по такой логике все провалы и неудачи тоже становятся фатальными, поворотными. Возможно, большая неудача на работе или несчастливая семья сигналят о некоторых совершенных ошибках, но правда в том, что большинство ошибок никогда не были фатальными — и у нас всегда есть время сделать выводы и поступить правильно с учетом уже полученного опыта.
Что делать. Проанализировать болезненный опыт и вспомнить, чему он научил, лучше даже письменно: так вы сможете зафиксировать итоги. Потерянная дружба — что вы уяснили из этого опыта? Где ошиблись? А где нельзя было не ошибиться? Почему отношения дали трещину и в какой момент стало понятно, что любовь не спасти? Почему вы выбрали одну работу, а не другую — какие у вас были аргументы, какие плюсы вы называли себе, принимая решение?
Даже в самых острых и критических ситуациях люди находят для себя полезные уроки: от опыта преодоления болезни до банкротства. Прошлые ошибки могут быть руководством к действию в новой ситуации — каких людей и какие занятия не выбирать, в каких обстоятельствах не оказываться и кому не доверять, вы можете выяснить из негативного опыта, который у вас уже есть.
© Alina Daniker/Unsplash
Расстаться с привычным образом себя
Очень часто прошлые поступки накладывают на нас ограничения — скажем, у нас есть репутация в определенном кругу и от нас ждут какого-то конкретного поведения, привычных поступков и реакций. Например, в семье привыкли, что вы находитесь немного в стороне от общих вопросов и даете другим принять решения, поэтому лишний раз не тратят время на то, чтобы обсудить с вами какие-то вопросы. Или наоборот, вы решаете все единолично и самостоятельно и устали от этой ответственности. Друзья ждут, что вы, как всегда, напишите первой, напомните о себе, придумаете вам общий досуг. Родственники ждут подарков и внимания в определенной пропорции. Партнер ждет, что вы продолжите брать на себя большую часть нагрузки с ребенком. Коллеги ждут, что вы не будете проявлять инициативу и они без ваших идей закончат общую работу, поставив вас перед фактом.
Ситуации могут быть самые разные — закономерность одна: получив в конкретном окружении характеристику, вы во многом становитесь заложницей прошлого образа, который может вам уже не подходить. Например, вы пришли на работу неопытным человеком, а за несколько лет очень выросли, но окружающие пока этого не заметили и продолжают относиться к вам свысока. Или забота о ребенке требует других временных ресурсов и вложений, но договоренности с партнером остались старые. Или отношения начинались, когда вы были одним человеком, а за несколько лет вы лучше поняли свои предпочтения и требования. Прошлое часто следует за нами не в виде событий, а в виде усвоенной модели поведения: гиперответственного сотрудника, заботливой мамы, активной жены, помогающей дочери или верной подруги. И каждая из этих ролей, выбранных достаточно давно, накладывает целый ряд ограничений, которые не подходят нам нынешним.
Что делать. В хорошем настроении разложить свои обязанности и ежедневные действия, которые вы делаете а) для собственного спокойствия и б) чтобы не разочаровывать других. Хорошенько приглядеться к колонке б) и понять, сколько в этих страхах — нынешней вас, а сколько — человека из прошлого, которым вы были несколько месяцев/лет назад. Откровенно поговорить с близкими людьми о том, чего вы ждете от них и они — от вас, слышат ли они ваши требования и пожелания. Посмотреть на отношения и жизненный выбор, как будто бы вы сделали его только что, и отнестись творчески к тому, что сильно не устраивает. После всех обсуждений вас ждет вечный выбор — изменить или принять и двигаться дальше.
На Западе раскрыт токсичный план Путина
https://ria.ru/20210623/plan-1738140348.html
На Западе раскрыт токсичный план Путина
На Западе раскрыт токсичный план Путина — РИА Новости, 23.06.2021
На Западе раскрыт токсичный план Путина
То, чего ждали очень долго в самой передовой стране планеты, наконец случилось. Игрок клуба Las Vegas Riders Карл Нассиб стал первым в истории действующим… РИА Новости, 23.06.2021
2021-06-23T08:00
2021-06-23T08:00
2021-06-23T07:59
авторы
япония
голливуд
воссоздание комплекса гто
netflix
гто
билли айлиш
россия
/html/head/meta[@name=’og:title’]/@content
/html/head/meta[@name=’og:description’]/@content
https://cdn25.img.ria.ru/images/07e5/06/16/1738134633_756:324:3071:1626_1920x0_80_0_0_c4075b6b863f017055f1243e42b4094b.jpg
То, чего ждали очень долго в самой передовой стране планеты, наконец случилось. Игрок клуба Las Vegas Riders Карл Нассиб стал первым в истории действующим игроком Национальной футбольной лиги (США), заявившим, что он голубой.Важный момент: для нас, в России — новость совсем не в том, что какой-то не очень известный 28-летний американский игрок в спорт, никого у нас в Европе не колышащий, объявил себя гомосексуалистом.Новость для нас — в том, что эта частная декларация частного лица стала вчера сенсацией, проскакавшей по всем вообще новостным ресурсам передового западного мира.Клуб, который последний раз что-то выигрывал лет сорок назад, на сутки оказался у всех на слуху. Руководство лиги выступило с заявлением о том, что оно гордится Карлом: «Семья НФЛ выражает гордость Карлом в связи с его смелым признанием. Представленность (меньшинства. — Прим. авт.) имеет значение!»…Вообще, надо сказать, культурные и даже спортивные сенсации из передового мира в последнее время политизированы до карикатурного. До Олимпиады в Японии еще недели, а самый известный олимпиец уже известен — это новозеландский тяжелоатлет, объявивший себя женщиной и допущенный, тоже первым в истории, толкать штангу наравне с дамами (справка: у женщин мышечная масса от природы примерно на треть меньше, чем у мужчин. Кем себя ни объявляй, это не изменится).Певица Билли Айлиш извинилась за то, что твитнула несколько лет назад что-то, расцениваемое ныне как антиазиатская шутка (бороться против антиазиатской ненависти сегодня тоже очень политически правильно).Британский ретейлер M&S выпускает линию женского белья, «вдохновленную Джорджем Флойдом» (не спрашивайте, чем покойный негр-рецидивист мог вдохновить женское белье. Уровень пошлятины никогда не принимается во внимание при идеологизированных массовых истериях — и поэтому, собственно любая идеологизированная массовая истерия всегда есть праздник самых пошлых, отстойных и бессовестных представителей рода людского).Если к знаменитости не приделано что-нибудь из модной политизированной повестки — то она рискует перестать быть знаменитостью, потому что напоминать о себе без «повесточки» становится все затруднительнее.Но интереснее тут другое. В значительной степени можно понять и радость НФЛ, и торжество мирового гей-комьюнити: наконец нашелся представитель очень мужского спорта (американский футбол — это, как мы помним, беготня в доспехах, броски, тестостерон и чирлидерши в коротких юбочках), который открыто записался в передовое меньшинство.Это, во-первых, отчасти снимает с самой НФЛ подозрительное клеймо потенциального гнезда токсичной маскулинности (а это непередовито и попросту опасно — со спортом, который поддерживает традиционные половые роли, могут просто порвать все важные рекламодатели, и останется НФЛ бедный и всеми презираемый). А во-вторых — данное событие наносит очередной удар по стереотипам, согласно которым мужественность ассоциируется с гетеросексуальностью.И тут начинается самое интересное. Проблема передовой идеологии, кажется, на данном историческом этапе необратимо трансформирующей мироощущение Запада, — в том, что она пока умеет только разрушать и деконструировать прежние формы западного уклада (и каждое разрушение шумно празднует). А вот «пересборка общества на новых принципах равенства и социальной справедливости» ей удается куда хуже. Если вообще удается.Во всяком случае, все успехи борьбы за передовое равенство пока что происходят исключительно за счет тех, кто для начала был объявлен «привилегированными» — и потому теперь лишается своих естественных, честных преимуществ.Если нужно (для равенства и справедливости) повысить число чернокожих студентов в университете — университет снижает проходной балл для чернокожих студентов, если они объявляют, что «испытывают травмы».Если нужно (тоже для равенства и справедливости) повысить число женщин-военнослужащих — то армия отменяет специально для них нормативы физподготовки, ранее предполагавшиеся общими для всех.Поскольку это совершенно реальные примеры из жизни — мы едва ли можем исключить, что похожими методами не будут обеспечивать также и олимпийские медали для голубых.Но это, так сказать, «распределение успеха по справедливости» никак не решает саму проблему. Репрессиями в отношении «токсичной мужественности» (гетеросексуальность, стойкость, соревновательность, инициативность, агрессивность, склонность терпеть и скрывать боль, стремление защищать и доминировать) можно, конечно, эту самую токсичную мужественность придавить. Можно заставить ее стесняться себя и извиняться за себя.Но репрессиями невозможно создать другую, нетоксичную мужественность. Репрессиями и переписыванием словарей невозможно превратить т. н. «гендер» из идеологического понятия в реальный факт. Гей-парадами невозможно создать равенство биологической нормы и полового отклонения. Квотами и сериалами Netflix невозможно повысить количество гениальных физиков из гетто.В этом контексте, кстати, крайне показательна бесконечная западная фиксированность на В. В. Путине — не том, который «всех недоотравил «Новичком», а том, который без рубашки и с бицепсами, а также в кимоно и на коньках.Сколько лет прошло — а тема по-прежнему жестко держит передовую половину мира, нервирует и не отпускает. Французский Le Monde на днях выкатил огромный лонгрид о том, что «Путин не стесняется выступать в дзюдо, хоккее, на лыжах… Зачем? Это часть мифологии «путинского человека»: новый, возродившийся как феникс из пепла 1990-х годов русский, восставший и контролирующий себя… Путин возродил советскую программу ГТО. Сегодня 40% россиян занимаются спортом по сравнению с 20% в начале 2000-х, при этом наблюдается реальный спад алкоголизма. Заявленная цель Путина — достичь 55% (спортсменов. — Прим. авт.) к 2025 году».Проблемой передового мира, недавно расправившегося со своим последним приступом токсичной маскулинности в рыжем парике Д. Трампа, — является отсутствие на мировой арене примера внятной маскулинности как таковой. Кроме (сюрприз) русского президента, который, предупреждает Le Monde, еще и «подкачивает» и переводит на ЗОЖ свою нацию.Что этой «угрозе малопьющей здоровой России» может противопоставить передовой мир?Передовой мир — старается как может. Он, например, осуждает английских болельщиков, которым не нравится, что великолепные английские футболисты вынуждены преклонять колена на поле, извиняясь перед меньшинствами.Еще передовой мир приветствует отважных спортсменов, объявляющих о своей гомосексуальности, и празднует их «смелость» (хотя какая, к черту, смелость в 2021 году в том, чтобы сделать заявление, которое гарантированно вызовет у всех СМИ, активистов и работодателей восторг и одобрение?).Передовой мир одобряет только мужественность, стоящую на одном колене в знак осознания своей расовой вины и машущей прайд-флагом в знак своего отречения от гендерного консерватизма.Разумеется, у Запада еще огромный запас прочности — токсичные маскулинные и угнетенные женственные предки наработали, навоевали и настроили там очень много (включая империи токсично-маскулинного американского футбола и не менее сексистского Голливуда).Но передовая идеология, похоже, довольно бойко взялась разносить эти конструкции как морально устаревшие.В такой ситуации статус российского президента, и без того культовый у довольно широких масс удушаемых «белых мужчин-гетеросексуалов», грозит только укрепляться.
https://ria.ru/20210622/lgbt-1738000025.html
https://radiosputnik.ria.ru/20210621/olimpiada-1737971667.html
https://ria.ru/20210311/gto-1600439119.html
https://ria.ru/20210602/khokkey-1735299027.html
япония
голливуд
россия
РИА Новости
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
2021
Виктор Мараховский
https://cdn23.img.ria.ru/images/149146/47/1491464723_169:0:635:464_100x100_80_0_0_0d0a8dc8ee18d16fcff91bf773c34b68.jpg
Виктор Мараховский
https://cdn23.img.ria.ru/images/149146/47/1491464723_169:0:635:464_100x100_80_0_0_0d0a8dc8ee18d16fcff91bf773c34b68.jpg
Новости
ru-RU
https://ria.ru/docs/about/copyright.html
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
РИА Новости
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
https://cdn25.img.ria.ru/images/07e5/06/16/1738134633_340:0:3071:2048_1920x0_80_0_0_2b85e213ea92fcb1d5ea5452212ff8bb.jpgРИА Новости
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
Виктор Мараховский
https://cdn23.img.ria.ru/images/149146/47/1491464723_169:0:635:464_100x100_80_0_0_0d0a8dc8ee18d16fcff91bf773c34b68.jpg
авторы, япония, голливуд, воссоздание комплекса гто, netflix, гто, билли айлиш, россия, джордж флойд
То, чего ждали очень долго в самой передовой стране планеты, наконец случилось. Игрок клуба Las Vegas Riders Карл Нассиб стал первым в истории действующим игроком Национальной футбольной лиги (США), заявившим, что он голубой.Важный момент: для нас, в России — новость совсем не в том, что какой-то не очень известный 28-летний американский игрок в спорт, никого у нас в Европе не колышащий, объявил себя гомосексуалистом.Новость для нас — в том, что эта частная декларация частного лица стала вчера сенсацией, проскакавшей по всем вообще новостным ресурсам передового западного мира.
Клуб, который последний раз что-то выигрывал лет сорок назад, на сутки оказался у всех на слуху. Руководство лиги выступило с заявлением о том, что оно гордится Карлом: «Семья НФЛ выражает гордость Карлом в связи с его смелым признанием. Представленность (меньшинства. — Прим. авт.) имеет значение!»
…Вообще, надо сказать, культурные и даже спортивные сенсации из передового мира в последнее время политизированы до карикатурного. До Олимпиады в Японии еще недели, а самый известный олимпиец уже известен — это новозеландский тяжелоатлет, объявивший себя женщиной и допущенный, тоже первым в истории, толкать штангу наравне с дамами (справка: у женщин мышечная масса от природы примерно на треть меньше, чем у мужчин. Кем себя ни объявляй, это не изменится).Певица Билли Айлиш извинилась за то, что твитнула несколько лет назад что-то, расцениваемое ныне как антиазиатская шутка (бороться против антиазиатской ненависти сегодня тоже очень политически правильно).Британский ретейлер M&S выпускает линию женского белья, «вдохновленную Джорджем Флойдом» (не спрашивайте, чем покойный негр-рецидивист мог вдохновить женское белье. Уровень пошлятины никогда не принимается во внимание при идеологизированных массовых истериях — и поэтому, собственно любая идеологизированная массовая истерия всегда есть праздник самых пошлых, отстойных и бессовестных представителей рода людского).22 июня, 00:41
Над Госдепом поднимут радужный флаг ЛГБТЕсли к знаменитости не приделано что-нибудь из модной политизированной повестки — то она рискует перестать быть знаменитостью, потому что напоминать о себе без «повесточки» становится все затруднительнее.
Но интереснее тут другое. В значительной степени можно понять и радость НФЛ, и торжество мирового гей-комьюнити: наконец нашелся представитель очень мужского спорта (американский футбол — это, как мы помним, беготня в доспехах, броски, тестостерон и чирлидерши в коротких юбочках), который открыто записался в передовое меньшинство.
Это, во-первых, отчасти снимает с самой НФЛ подозрительное клеймо потенциального гнезда токсичной маскулинности (а это непередовито и попросту опасно — со спортом, который поддерживает традиционные половые роли, могут просто порвать все важные рекламодатели, и останется НФЛ бедный и всеми презираемый). А во-вторых — данное событие наносит очередной удар по стереотипам, согласно которым мужественность ассоциируется с гетеросексуальностью.
И тут начинается самое интересное.
Проблема передовой идеологии, кажется, на данном историческом этапе необратимо трансформирующей мироощущение Запада, — в том, что она пока умеет только разрушать и деконструировать прежние формы западного уклада (и каждое разрушение шумно празднует). А вот «пересборка общества на новых принципах равенства и социальной справедливости» ей удается куда хуже. Если вообще удается.
Во всяком случае, все успехи борьбы за передовое равенство пока что происходят исключительно за счет тех, кто для начала был объявлен «привилегированными» — и потому теперь лишается своих естественных, честных преимуществ.
Если нужно (для равенства и справедливости) повысить число чернокожих студентов в университете — университет снижает проходной балл для чернокожих студентов, если они объявляют, что «испытывают травмы».
Если нужно (тоже для равенства и справедливости) повысить число женщин-военнослужащих — то армия отменяет специально для них нормативы физподготовки, ранее предполагавшиеся общими для всех.
Поскольку это совершенно реальные примеры из жизни — мы едва ли можем исключить, что похожими методами не будут обеспечивать также и олимпийские медали для голубых.
21 июня, 20:30В миреЖенщина-трансгендер впервые выступит на Олимпиаде в ТокиоНо это, так сказать, «распределение успеха по справедливости» никак не решает саму проблему. Репрессиями в отношении «токсичной мужественности» (гетеросексуальность, стойкость, соревновательность, инициативность, агрессивность, склонность терпеть и скрывать боль, стремление защищать и доминировать) можно, конечно, эту самую токсичную мужественность придавить. Можно заставить ее стесняться себя и извиняться за себя.
Но репрессиями невозможно создать другую, нетоксичную мужественность. Репрессиями и переписыванием словарей невозможно превратить т. н. «гендер» из идеологического понятия в реальный факт. Гей-парадами невозможно создать равенство биологической нормы и полового отклонения. Квотами и сериалами Netflix невозможно повысить количество гениальных физиков из гетто.В этом контексте, кстати, крайне показательна бесконечная западная фиксированность на В. В. Путине — не том, который «всех недоотравил «Новичком», а том, который без рубашки и с бицепсами, а также в кимоно и на коньках.
Сколько лет прошло — а тема по-прежнему жестко держит передовую половину мира, нервирует и не отпускает. Французский Le Monde на днях выкатил огромный лонгрид о том, что «Путин не стесняется выступать в дзюдо, хоккее, на лыжах… Зачем? Это часть мифологии «путинского человека»: новый, возродившийся как феникс из пепла 1990-х годов русский, восставший и контролирующий себя… Путин возродил советскую программу ГТО. Сегодня 40% россиян занимаются спортом по сравнению с 20% в начале 2000-х, при этом наблюдается реальный спад алкоголизма. Заявленная цель Путина — достичь 55% (спортсменов. — Прим. авт.) к 2025 году».11 марта, 00:22
Система «Готов к труду и обороне» в СССРПроблемой передового мира, недавно расправившегося со своим последним приступом токсичной маскулинности в рыжем парике Д. Трампа, — является отсутствие на мировой арене примера внятной маскулинности как таковой. Кроме (сюрприз) русского президента, который, предупреждает Le Monde, еще и «подкачивает» и переводит на ЗОЖ свою нацию.
Что этой «угрозе малопьющей здоровой России» может противопоставить передовой мир?
Передовой мир — старается как может. Он, например, осуждает английских болельщиков, которым не нравится, что великолепные английские футболисты вынуждены преклонять колена на поле, извиняясь перед меньшинствами.
Еще передовой мир приветствует отважных спортсменов, объявляющих о своей гомосексуальности, и празднует их «смелость» (хотя какая, к черту, смелость в 2021 году в том, чтобы сделать заявление, которое гарантированно вызовет у всех СМИ, активистов и работодателей восторг и одобрение?).
Передовой мир одобряет только мужественность, стоящую на одном колене в знак осознания своей расовой вины и машущей прайд-флагом в знак своего отречения от гендерного консерватизма.
Разумеется, у Запада еще огромный запас прочности — токсичные маскулинные и угнетенные женственные предки наработали, навоевали и настроили там очень много (включая империи токсично-маскулинного американского футбола и не менее сексистского Голливуда).Но передовая идеология, похоже, довольно бойко взялась разносить эти конструкции как морально устаревшие.
В такой ситуации статус российского президента, и без того культовый у довольно широких масс удушаемых «белых мужчин-гетеросексуалов», грозит только укрепляться.
2 июня, 17:10
Путин пообещал сыграть в хоккей с жителями КрасноярскаПедофил у микрофона: почему пора перестать романтизировать «Лолиту»
Спустя десятилетия после публикации роман «Лолита» продолжает вызывать ожесточенные дискуссии. Многие критики и читатели считают, что в 2021 году такая книга могла бы и не появиться; одни видят в этом трагедию, другие — прогресс. Колумнистка kimkibabaduk Ирина Карпова считает, что в любом случае пора перестать читать «Лолиту» как историю о любви.
Ло. Ли. Та. Три шажка по нёбу, свет моей жизни, огонь моих чресел.
О «Лолите» снова заговорили после выхода книги Кейт Элизабет Расселл «Моя темная Ванесса», где отношения взрослого мужчины и девушки-подростка показаны глазами последней — уже взрослой молодой женщины, пытающейся отрефлексировать свое прошлое. В отличие от интеллектуала Гумберта, рассуждающего «об искусстве, о поэзии, о точечках на форели Гопкинса или бритой голове Бодлера», Гумберт в книге Расселл показан малопривлекательным банальным серийным совратителем.
В стихийно возникшем поле дискуссий о «Ванессе» и ее прообразе «Лолите» появилось много высказываний (самым заметным стал, пожалуй, пост Галины Юзефович) с призывом не отнимать у соблазнителей право на любовь. Любовь ведь загорается не только в сердцах хороших и правильных, как Татьяна Ларина, героев. Что движет великовозрастным мужчиной, когда он пишет, что 12-летняя девочка разжигает огонь его чресел, а говоря без метафор — вызывает эрекцию? Правильно, любовь.
В русскоязычной рецепции «Лолиты» есть совершенно четкий сложившийся дискурс: это книга о любви.
В предисловии к первому в России изданию романа в серии «Библиотека журнала „Иностранная литература“» Виктор Ерофеев называет Лолиту «заповедным оазисом любви». Когда все в мире пронизано пошлостью, пишет Ерофеев, любить остается только Лолиту — хотя пошлостью тронута уже и она. Кого же любить Долорес, Долли, Лолите? В 1989 году ее мнения пока не спрашивают.
С Ерофеевым из 1989 года соглашается Галина Юзефович из 2021-го: «Этот роман, если мы уберем оттуда все неконвенциональные элементы, окажется просто романом о любви». Кинокритик Зинаида Пронченко в той же беседе сожалеет, что нормальная экранизация в эпоху пуританского MeToo невозможна: страсть представят абьюзом, порочное животное Лолиту сделают сопливой девчонкой. Немного удивительно, что такое мнение высказывают уважаемые женщины, а не активисты движения MAPS (minor-attracted people) — за допустимые сексуальные контакты с несовершеннолетними.
Сам Набоков утверждал, что настоящий писатель не обязан проводить черту между чувством и чувственным, а гадкие вопросы «что хочет сказать книга?», «почему мы должны читать о маньяке?», по его мнению, задают только литературоведы и читатели-овцы (в русском автопереводе он кокетливо называет их овечками).
Нет ли опасности, что, внимая истории человека с расстройством сексуального влечения, читатель, вольно или невольно, может оказаться в роли зрителя пресловутого интервью маньяка кровавой барыне путинского режима? В ситуации, когда к микрофону в очередной раз приглашается насильник.
«Лолита» ведь не единственная книга на подобную тему. Отложим Набокова на минутку и посмотрим, как с темой табуированного влечения обращаются другие писатели. В качестве «тренажера для эмпатии» я предлагаю обратиться к книгам Тони Дювера, французского писателя, жившего во второй половине XX века. Его книги «Портрет человека-ножа», «Околоток» и «Рецидив» в русском переводе Валерия Нугатова изданы Kolonna Publications. Тони Дювер — лаконичный, поэтичный, великолепный стилист, не зануда, но — звоночек для читателя — педофил.
Гумберт в романе Набокова говорит: «Ах, оставьте меня в моем зацветающем парке, в моем мшистом саду. Пусть играют они вокруг меня вечно, никогда не взрослея», — так и Дювер мечтает о гареме из маленьких мальчиков. Этот тренажер эмпатии не для начинающих.
Раскрытие сложности, возможность посмотреть на мир другими глазами — вот задача и сила литературы. Читать маргинального, позерски обсценного Дювера — моральное испытание для читателя, но его звенящая честность и полное обнажение, как будто вслед за одеждой он снял с себя кожу, оставляет пусть крошечное, но пространство для вдоха. Почему же мне так невыносимо читать исповедь набоковского светлокожего вдовца? Когда я перечитываю «Лолиту» страницу за страницей, стираются все чувства, кроме ощущения, что меня заспиртовали в банке вместе с Гумбертом. Он находит себе совершеннолетнюю подружку, всего на десять лет младше его («…эта Рита, такая компанейская, что из чистого сострадания могла бы отдаться любому патетическому олицетворению природы, — старому сломанному дереву или овдовевшему дикобразу»), и я думаю, что он был более человечным, когда спал с двенадцатилетней.
Взгляд Гумберта на мир — непроницаемый взгляд мужского желания, он заполняет собой все, как газ, и не оставляет места тому, кого желает. Не оставляет у объекта желания права быть полнокровным и цельным и главное — желать самому. Для него женщина, девушка, юноша или мальчик — полые сосуды, которые он наполняет своим желанием. Этому взгляду присуща ядовитейшая мизогиния и отсутствие даже намека на рефлексию, почему его привлекают дети, а не взрослые.
Отождествить себя с этим взглядом я не могу. Эмпатировать этому взгляду я не хочу.
Лолита для Гумберта — такой же расходный материал, как и воображаемый гарем из маленьких мальчиков для Дювера.
В книге Набокова вообще нет Лолиты как персонажа — она фантом, порожденный разумом Гумберта для удовлетворения собственных фантазий. Разумеется, не всякий мужской взгляд таков, не всякое желание таково, но здесь мы имеем дело именно с этим эталонным непроницаемым мужским взглядом. Даже случай Дювера сложнее: когда‑то он был и по другую сторону желания, был тем мальчиком, кого теперь сам выслеживает. Неважно, что Набоков запирает героя в тюрьму и убивает сердечным приступом, он — точка отсчета для читателя, лолиты — огонь его чресел и прах у его ног.
Дювера издали во Франции в начале 1970-х, на волне протестного духа «красного мая» 1968-го. Лауреата премии Медичи, к концу 1980-х его перестали издавать и ему нечем было платить за съем жилья, он умер в забвении, а его тело было найдено спустя месяц после смерти. Успех «Лолиты» позволил Набокову оставить преподавание и переехать в Европу, имена Гумберта Гумберта и Лолиты знает стар и млад во всем мире, даже те, кто не читает книг. С чем связана такая разница в рецепциях тематически схожих произведений?
Дювер пишет о своей болезни без эвфемизмов. Тексты переливаются жидкостями и выделениями, эрегированными половыми органами и описаниями секса. Дювер не прячется за метафору, он пишет о гомосексуальном желании и сексе, а потом ступает в черноту: объект желания — ребенок, мальчик.
В книге Набокова нет слова, сказанного в простоте, но и сексуального напряжения в ней нет, только поэтичные описания чувств Гумберта и бесконечные каламбуры. «Упрекаю природу только в одном — в том, что я не мог, как хотелось бы, вывернуть мою Лолиту наизнанку и приложить жадные губы к молодой маточке, неизвестному сердцу, перламутровой печени, морскому винограду легких, чете миловидных почек!» Пишущего эти строки Гумберта возбуждает не Лолита, а возможность перечисления через запятую метафор и эпитетов.
Язык Гумберта — Набокова накрывает историю совращения стеклянным куполом замалчивания и жеманства, взгляд читателя расфокусирован.
Набоков строит стены своего романа по чертежам многовековой давности: мужчина-патриарх берет под крыло юное дитя, девочку. Что нового в этом сюжете? Роль женщины — купаться в лучах мужского обожания. Желание интеллектуала и сноба Гумберта, осыпающего Долорес из рога словесного изобилия, превращает простушку Долли в соблазнительную (для Гумберта) томную (для Гумберта) Лолиту и дарит бессмертие им обоим. Я думаю, что многие читают «Лолиту» как историю менестреля и прекрасной дамы, да, есть пикантная запретность, но на нее можно закрыть глаза. У Долорес в «Лолите» нет своего голоса — о том, чего хочет она, как любит она, мы никогда не узнаем.
Проблема «Лолиты» не в том, что Гумберт педофил, а в том, что ничего, кроме его ультимативного удущающего, ни на секунду не сомневающегося в своей правоте и превосходстве взгляда, в книге нет. Виктор Ерофеев пишет все в том же предисловии 1989 года, что знает как минимум три прочтения «Лолиты»: прокурорское, культурологическое, постсексуально-революционное («как можно всерьез увлечься двенадцатилетней?»), и я думаю, выход книги Расселл не просто бросил тень на «Лолиту», он поставил нас всех перед фактом, что необходимо новое прочтение романа, учитывающее тот факт, что женщина (и ребенок женского пола) тоже человек, а не сосуд для чужого желания.
Подробности по теме
60 лет «Лолите»: как роман Владимира Набокова преодолевал цензуру
60 лет «Лолите»: как роман Владимира Набокова преодолевал цензуру
показывать: 10255075100200 1—10 из 115
прямая ссылка 30 января 2021 | 21:04
Откровения не случилось (за 7 часов)
прямая ссылка 25 февраля 2021 | 14:38
прямая ссылка 01 марта 2021 | 14:54
прямая ссылка 25 февраля 2021 | 03:22
по усам текло, но никуда не попало
прямая ссылка 26 февраля 2021 | 00:54
прямая ссылка 30 января 2021 | 10:13
Как говорится, начал за здравие, а дальше вы знаете…
прямая ссылка 25 февраля 2021 | 02:16
прямая ссылка 25 февраля 2021 | 13:57
Приключения в Хтонической Руси
прямая ссылка 25 февраля 2021 | 18:24
прямая ссылка 29 января 2021 | 22:27показывать: 10255075100200 1—10 из 115 |
Марк Розовский: Быть звездой — значит служить пошлости — Российская газета
Такой театр исповедует Марк Розовский. Этот театр живет духом студийности, полной актерской самоотдачей и доверием к своему зрителю
Да, из ничего, именно из ничего. Формула принадлежит Немировичу-Данченко. Это он сказал, что театру, чтобы возникнуть, достаточно коврика, где два талантливых актера могут показать все, на что способны, и явить публике подлинное искусство.
Свое театральное дело Розовский начинал дважды, и оба раза — из ничего. В 1958 году с двумя друзьями, ни один из которых, как и сам Розовский, не был профессиональным актером, он выстроил «Наш дом» — знаменитую театр-студию МГУ. Эта «беззаконная комета в кругу расчисленных светил» советской официальной культуры ярко сверкнула и на исходе 1960-х, как ей и было положено, сгорела в плотных слоях общественно-политической атмосферы. А в 1983-м у входа в Центральный дом культуры медицинских работников было вывешено объявление, извещавшее о приеме в новый самодеятельный театр-студию «У Никитских ворот». Через два года этот театр, не потеряв драгоценной для его худрука приставки «студия», получил статус профессионального.
Даже став признанным мастером, народным артистом России, обладателем разнообразных премий и наград, Розовский, по-моему, все равно ощущает свою театральную «незаконнорожденность» (мало того, что его режиссерская квалификация не удостоверена дипломом, так еще и двенадцать лет отданы любительским подмосткам), втайне стесняется ее, оттого-то и старается возвысить студийную сцену над академической: «Мне кажется, что театр, использующий все самые современные средства сценической техники и машинерии, тем не менее находится в более трудном положении, чем театр, который не имеет ничего. Из «ничего» можно создать театр человека, а богатый театр очень часто оказывается духовно нищ». Утверждение спорное, но для Розовского — принципиальное, можно даже сказать, программное.
«Быть звездой — значит служить пустоте, пошлости»
— В вашем театре нет звезд. Так надо или в силу каких-то причин — творческих, кадровых, денежных — так получается?
— Понятие «звезда» в последние годы сильно испоганено. Быть звездой — это значит служить пустоте, пошлости, работать у коммерческих продюсеров. Быть звездой — значит быть эксплуатируемой творческой единицей в чьем-то проекте, где нет никакого искусства, но где твое участие будет сравнительно хорошо оплачено. Произвели «продукт», выбросили его на так называемый рынок — и разбежались.
— Поэтому звезды вам не нужны?
— Почему не нужны? Есть Владимир Юматов, играющий главные роли в наших спектаклях. В нашем театре начинала Катя Гусева. У нас работали Сергей Десницкий, Игорь Старыгин, Владимир Долинский, Антон Макарский, другие известные актеры. Но если говорить о театральной ситуации в целом, если сравнивать нынешних звезд с их великими предшественниками… Теперь часто бывает так: есть внешние данные, но нет слуха, голоса, дикция никуда не годится, темперамент нулевой, психофизика неразвитая, тяжеловесная, глаза пустые, интеллект призрачный, личность без способности к фантазии, импровизации, ан глядите-ка — звезда. Ибо снялся в трех сериалах. И его знает публика. И он дает кассу. И он желанный артист на всех сценах. Впрочем, сегодня мастерство особенно и не нужно — нужны механизмы раскрутки. Торжествует весьма циничное представление об актерской профессии: возьмем любого, вложим в него столько, сколько требуется, раскрутим — и, пожалуйста, вот вам фигура, на которую будут молиться, покупать билеты и которая будет мелькать, мелькать, мелькать… Транжирится личность актерская, талант транжирится. Но кто-то на этом паразитирует.
— Что тут сетовать, это веяние времени. Вы в состоянии противостоять такому театру?
— Пытаюсь, и, мне кажется, иногда не без успеха. Но противостоять этому способен далеко не каждый. Чтобы противостоять, нужно, во-первых, иметь духовный стержень, а во-вторых, знать, чего ты хочешь. Правда, тут возникает проблема: если ты знаешь, чего ты хочешь, то перестаешь быть непредсказуемым художником. «Не знать» — это для меня та стартовая площадка, с которой что-то может начаться. А если я заранее знаю, чего я хочу, мне становится неинтересно.
«Студийность я ставлю превыше профессионализма»
— После того как властью закрыт был «Наш дом», вы поставили несколько спектаклей на профессиональной сцене. И где?! В БДТ и Театре Ленсовета, во МХАТе, в Театре Маяковского, в рижском Театре русской драмы, во вроцлавском Театре Польском… И вдруг организовали драмкружок. Я правильно понимаю официальный статус тогдашнего заведения при Центральном доме культуры медицинских работников?
— Абсолютно правильно.
— Это не было унизительно — получив известность постановками на сцене ведущих театров страны, стать руководителем драмкружка?
— Я не вижу в этом ничего для себя унизительного.
— Вы людей туда с улицы набирали?
— С улицы. Но это был не обычный драмкружок, а студия. Студия, понимаете? Тихое, скромное место. Еще надо было найти такое, чтобы своими идеями не напугать, не всполошить раньше времени хозяев этого дома. Я же понимал, что они будут бояться. Чего? А всего!
— Теперь театр свободен от цензурных вериг. Но вы ведь до сих пор исповедуете студию как единственно правильный, на ваш взгляд, способ организации театрального дела. Хотя, по мнению многих, театр единомышленников, театр-студия, театр-дом — это уже совершеннейший анахронизм.
— Категорически не согласен с таким утверждением. Студия — это не беседы за чашкой кофе или бутылкой водки, не пустословие разгоряченных исповедей и проповедей, в которых сублимируются амбиции и хамские комплексы иных студийцев. Это прежде всего общая приверженность искусству, способность к любой черновой работе во имя коллективного дела. Тут нет места для эгоцентрического самоутверждения. Если у людей отсутствует взаимная заинтересованность друг в друге и — смею сказать — в своем лидере, то ничего у них не получится. Ведь студийность не есть самоцель, эксплуатирирующая молодежный энтузиазм. Студийность — всего лишь средство создания нового искусства. То бишь искусства нового.
— Студийность в вашем ее понимании не может обходиться без своего зрителя — романтического, чуткого к возвышенному, подчас очень сентиментального и склонного к идеализму. Вы таких зрителей много сегодня видели?
— Я их вижу на каждом нашем спектакле. Студийность должна иметь (или воспитать) своего зрителя. Не обязательно, чтобы он был умным, эстетически образованным. Гораздо важнее, чтобы он был порядочным человеком. Искусство не должно быть рассчитано на подлецов. Оно должно быть рассчитано на распознавание подлецов. Вот почему надо всегда надеяться, что зрительный зал сплошь и рядом состоит из самых лучших людей на свете, способных понять в театре то, чего они не могут понять в жизни. Наша вера в это должна быть чрезвычайно наивной, поскольку спектакль — не более чем попытка объяснить что-либо человечеству, страждущему истины, но не знающему, как эта истина выглядит. Театр делает усилие, чтобы снять это недоразумение. Он тем и привлекателен, что способен из творимой на сцене путаницы мыслей, чувств вытянуть нити простых и сложных истин, меняющих наше общее представление о жизни.
— Театральный официоз не в силах выполнить эту задачу?
— Считаю, что не в силах. Постоянно, делая вид, будто здоров и процветает, он, конечно, создает видимость верности искусству, но, будучи отделен от жизни, про которую ничего не знает и знать не хочет, впадает в этакое вселенское вранье, теряет стыд и совесть. Вот почему противостояние студии театральному официозу — не временное явление, а вечный конфликт безумства творцов с расчетом конформистов. Я здесь никоим образом не выпячиваю себя и свой театр. Я просто отстаиваю важнейшую, коренную позицию, без которой буду непонятен. В этом — сердцевина моей театральной веры. Студийность я ставлю превыше профессионализма. Профессионализм без студийности — это абсолютная беспомощность. Я вижу высший профессионализм у тех мастеров, которые сохраняют студийность. Если в актере не живет дух студийности — такой актер для меня профнепригоден.
» Я обязан был рассказать правду»
— Давайте вернемся в начало 1970-х. Как бывший руководитель разгромленного «Нашего дома», вы вряд ли пользовались доверием властей. Приглашая вас в БДТ на постановку «Бедной Лизы», Товстоногов, наверное, подставлял себя под удар.
— Его приглашение я расценил как акт высокого гражданского мужества. Георгий Александрович при всех его официальных регалиях, несомненно, был человеком демократических взглядов. Боялся ли он, что я не справлюсь с постановкой? Думаю, не боялся. Мы бывали в Ленинграде на гастролях, и он видел несколько спектаклей «Нашего дома», так что имел представление о моих режиссерских возможностях. Я горжусь тем, что мне выпало счастье в те не самые легкие для меня годы работать в БДТ, лучшем театре страны. Георгий Александрович меня, не имевшего театрального образования, можно сказать, с улицы взял, хотя имел мощный режиссерский курс в ЛГИТМиКе. До этого мы с ним несколько раз встречались, я бывал у него дома, мы беседовали. Я рассказывал ему о своей жизни, о своем понимании театра. Он меня реально поддерживал. Я вошел, хотя ничего для этого я специально не делал, в его клан, что ли. Был ведь клан Товстоногова в Ленинграде, это все чувствовали.
— Когда вы писали «Дело о конокрадстве» (мемуарное сочинение, в котором Розовский пытается доказать, что знаменитый спектакль «История лошади» поставил именно он, а не Товстоногов. — В.В.), вас не мучили сомнения, надо ли об этом?
— Все, что там написано, — правда. Я обязан был ее рассказать. Более того, все подробности происходящего тогда вокруг «Истории лошади» были мною записаны по свежим следам. Но это затем пролежало под спудом долгие годы.
— Пролежало — значит вы сомневались, стоит ли публиковать?
— Конечно, я думал об этом. Можно было не публиковать, и после моей смерти в ящике стола мои родные нашли бы эту рукопись. Но что бы они с ней сделали? Они тоже переживали бы — публиковать или не публиковать? И возможно, склонились бы к тому, что публиковать не надо. А я хотел рассказать правду. С единственной целью — возвысить этику в отечественном театре. Я хотел рассказать о той эпохе, которая позволяла большому художнику, стоявшему на огромной высоте, совершать, простите за прямоту, нечистоплотные поступки. Это я обязан был рассказать. Может быть, ценой непонимания частью публики, приверженцев Георгия Александровича. Но я-то считаю себя гораздо большим приверженцем Товстоногова, чем все они вместе взятые. Никакого наезда на Товстоногова с моей стороны нет. От него не убудет, поверьте. Он был и остается классиком русского театра.
— Как бы там ни было, нехорошо это — сводить счеты с покойным.
— Совершенно согласен: нехорошо. Мне многие говорят: что же ты при жизни Георгия Александровича не рассказал всему свету эту историю? Да, я мог бы это сделать. Но тогда на следующий день я должен был бы попрощаться со своей родиной. Я должен был бы уехать в Израиль или в Америку, я должен был бы перестать говорить на своем родном русском языке, перестать служить русской культуре и, может быть, бросить профессию. Вот что было на весах для меня! Поэтому, не скрою, я ждал, когда получу свой театр, стану народным артистом России, когда за моей спиной будет сто поставленных спектаклей и когда я смогу сказать, встав во весь рост, правду о том, что было в моей молодости. А мне в этом почему-то пытаются отказать. Честно ли это? Думаю, что не совсем. Я рассказал частную историю, приключившуюся со мной в Большом драматическом театре, который я бесконечно уважаю. Это мой родной театр, в который я, к сожалению, сейчас уже не могу зайти.
«Страх перед новой работой бывает весьма плодотворен»
— Вы ставите классическую драму и пьесы абсурда, трагифарс и мюзикл, литературно-музыкальные представления и философские притчи… К вам пришло ощущение, что вы все уже можете, что вам по силам любой драматургический материал? Такое ощущение, кстати, свойственно скорее любителям, нежели профессионалам.
— Не дай мне бог проникнуться таким ощущением. Как только я им проникнусь — всё, надо менять профессию, не заниматься театром. Конечно, кое-какую мускулатуру театрального мышления я за годы работы нарастил. Я могу увидеть у другого режиссера нечто такое, что мне не по силам, но я знаю, как это можно сделать. И все же когда приступаешь к новой работе, чувствуешь себя абсолютным щенком, ощущаешь сладкую неуверенность. Самоуверенность вредна. Уж лучше испытывать страх, он бывает весьма плодотворен.
— Вы часто говорите, что не любите театральной зауми. Что вы считаете таковой?
— Я не люблю бессмыслицы. А вот в зауми может быть смысл, как ни странно. Скажем, поэтика футуризма — это типичная заумь, но она интересна, непредсказуема. Отчего же считать ее неприемлемой? Она очень даже приемлема. Поэтому для меня любимым остается ранний Маяковский. Без зауми не было бы и другого выдающегося поэта — Бродского. А что касается театральной зауми… Я не терплю образности, смысл которой не читается. В этом отношении я абсолютный товстоноговец. Если бы Георгий Александрович был жив сегодня и если бы у меня не было с ним никакой неприятной истории, мы были бы полнейшие сподвижники в искусстве, я абсолютно в этом убежден. Ведь вы посмотрите, что делают с Чеховым! Я недавно открыл «Новый мир», читаю рецензию, в ней сообщается, что к нам приехал эстонский театр с чеховской «Чайкой», где роль Аркадиной играет известный артист Лембит Ульфсак в женском платье. Представляю себе, как хихикали зрители в сцене Аркадиной с Тригориным. Но мне при этом хочется стукнуть кулаком по столу и сказать: «Окститесь! Антон Павлович здесь ни при чем. В театре сегодня много пошлости.
-Театральная пошлость — это в вашем понимании что такое?
— Пошлость — это то, что блестит и мелькает. Точнее, сильно блестит и много, слишком много мелькает. Из чего следует, что пошлость — это некая навязчивая чрезмерность. Далее. Пошлость — это то, что искусственно. То, что вне природы. Природа, заметьте, никогда не бывает пошлой, даже когда выдает нам ослепительно кровавый закат или всеми цветами радуги раскрашивает хвост павлина. А вот «павлиний» театр — совсем другое дело. Это воплощенная пошлость. Не без боли отмечаю, что в театре сегодня не хватает высшей культуры служения, некоего священнодействия, серьезных открытий, сногсшибательных идей. То, что предлагается под видом сногсшибательных идей, чаще всего — зады дилетантского, графоманского непрофессионализма, который подсаживается на пьедесталы. Где все эти спектакли, которые буквально еще вчера были провозглашены выдающимися достижениями? Днем с огнем не найдете. Они уже сошли со сцены, и никто их не помнит.
— Пошлость непобедима?
— Единственное, чего боится пошлость, — это искусство. И только искусство способно ее победить.
За что закрыли «Наш дом»
В театре-студии МГУ «Наш дом» начинали свою карьеру артисты Геннадий Хазанов, Александр Филиппенко, Семен Фарада, Михаил Филиппов, драматурги Виктор Славкин, Григорий Горин, Аркадий Арканов… Но острые по содержанию и форме спектакли этого театра раздражали ответственных товарищей. «Поначалу закрывали каждый наш спектакль, — рассказывает Розовский. — Делали по 80-90 замечаний: А когда я поставил повесть Андрея Платонова «Город Градов», нас обвинили в антисоветчине, чуть ли не в диссидентстве, и был издан приказ: студию ликвидировать! Но я ни о чем не жалею: с молодых лет у меня выработалась способность к противостоянию».
Х
ХХ. Ортега-и-Гассет
МИССИЯ УНИВЕРСИТЕТА
(фрагменты)
С каждым днем я все больше укрепляюсь во мнении, что чрезмерная уверенность развращает людей больше чего-либо еще. Именно оттого, что они чувствовали себя в полной безопасности, все аристократии в истории пришли к неизбежному вырождению. Одна из болезней настоящего времени, и в особенности молодого поколения, заключается в том, что благодаря техническому прогрессу и социальной организации новые люди вступают в жизнь, будучи слишком уверенными в огромном множестве вещей.
В настоящее время изменился сам климат национального существования. Открылись неумолимые факты, способные легко заткнуть злословящие рты и убедить даже самых ленивых в том, что государство и университет в Испании нуждаются в реформе, которая не является вопросом желания или нежелания: мы обязаны что-то предпринять, потому что ни государство, ни университет больше не действуют. Это машины, пришедшие в негодность вследствие устаревания обычаев и злоупотребления ими.
Главная болезнь испанского государства и университета может быть названа самыми разными именами. Но если искать корень, из которого произрастает и выводится все прочее, мы столкнемся с тем, чему подходит лишь одно имя: пошлость. Сверху донизу пропитывает она все наше национальное существование, переполняет, направляет и вдохновляет его. Государство поступает подло в отношении своих граждан, нередко позволяя им не подчиняться законам, или, наоборот, мошеннически применяя свои законы, чтобы с их помощью обмануть гражданина. Когда-нибудь откроется, например, что вытворяла публичная власть, используя известный закон, принятый в тяжелые годы европейской войны, который назывался «Законом о средствах к существованию». Под именем этого закона совершались такие дела, которые сложно представить себе хоть как-то связанными со средствами существования. Всем известно, что успели наделать губернаторы провинций за десять лет существования «Закона о собраниях». Можете расспросить об этом в любом Народном доме какой угодно провинции. Но я не намерен описывать здесь печальные случаи недостойного поведения государства. Я пришел сюда не для того, чтобы заниматься политикой, но даже если бы это было так, я не стал бы говорить патетично. Я стремлюсь лишь прояснить, в чем состоит основной недуг Испании и испанцев, именуемый пошлостью. Поэтому не стоит надсаживать голос, как это делают на митингах, и кричать, что подобные действия публичной власти — преступление, недопустимое беззаконие, злоупотребление своими обязанностями. Конечно, так оно и есть, однако все это настолько тривиально, настолько глупо, настолько обыденно, настолько невыгодно самой публичной власти, что стыдно называть подобное преступлением, так как хотя юридически это преступление, но психологически, как историческая реальность, оно не является таковым. Преступление — это нечто сильное, чудовищное и, в этом смысле, достойное уважения; здесь же — не преступление, а нечто меньшее, это. пошлость, отсутствие у публичной власти малейшего декорума, уважения к себе, порядочности при осуществлении своей особо деликатной функции.
Я не утверждаю этим, что в Испании не совершаются преступления, просто я не признаю их чем-то значительным или даже хуже. Истинные преступления незамедлительно вызывают реакцию, направленную на исцеление; пошлость же, наоборот, привыкает к себе, она находит себя вполне удобной и стремится везде проникнуть и увековечиться. Здесь, в Испании, ею пропитано все, начиная с государства и его публичных актов и заканчивая семейной жизнью и внешним обликом индивида. От наших факультетских собраний зачастую просто разит пошлостью, да и в обычные дни, когда проходишь по коридорам, слушая гам и наблюдая ваши, студенты, жестикуляции, становится нечем дышать от пошлости.
Но смысл понятия никогда не станет ясным, пока ему не будет найдена противоположность, как верх и низ, плюс и минус. Любая идея имеет своего антагониста, и в борьбе с ним приобретает свой вид. Какова противоположность пошлости? Я назову ее словом, которое вам очень знакомо, потому что принадлежит словарю спорта. Противоположность пошлости — это быть в форме. Вам известно, насколько сказочна разница между игроком, когда он находится в форме, и им же, когда он не в форме. Можно даже решить, что это два разных человека, настолько велико несоответствие между тем, на что он способен в одном и в другом случае. Но форму можно обрести: чтобы достичь ее, индивиду необходимо уединиться и сосредоточиться на себе, начать тренироваться, отказаться от многих вещей, подняться над собой, стать внимательным, собранным, подвижным. Ему ничто не безразлично, поскольку любая вещь либо благоприятствует приобретению формы, либо снижает ее, поэтому он либо добивается ее, либо избегает. Короче говоря, быть в форме — значит никогда ни к чему не утрачивать интереса. Это — отсутствие интереса, «как-нибудь само», «все равно», «примерно так», «какая разница!» — и есть пошлость.
Группы, как и индивиды, бывают в форме и не в форме, и мы видим, что в истории что-то сделали лишь те, кто обрел форму: компактные, прекрасно организованные сообщества, где каждый член знает, что другие не подведут в решающий момент, так что все они могут быстро и проворно двигаться в любых направлениях, никогда не теряя устойчивости и центра. Как говорил в XVIII веке об ордене иезуитов, находившемся тогда в форме, аббат Гальяни: «То меч, рукоять которого в Риме, острие же — повсюду». Однако группа не достигнет формы, если в ней не будет порядка, а в ней не будет порядка, если она не осознает совершенно ясно к чему стремится, а она не сумеет этого сделать, пока сама цель не станет прозрачной, продуманной, понятной и настолько законченной, насколько того требует ситуация. <…..>
Если вы включитесь в общественную жизнь, как следует прежде не подготовившись, случится следующее. Участвовать в общественной жизни — значит иметь дело с огромной народной массой, поэтому вы, находясь не в форме, представляя собой не крепкую и органичную группу, а мелкую массу, подвергнетесь действию неумолимых законов исторической механики, которые, в данном случае, подобны физическим: большая масса всегда поглощает малую.
Чтобы воздействовать на массу, нужно перестать быть ею, нужно стать живой силой, нужно стать группой в форме. <…..>
Университетскую реформу нельзя свести ни к борьбе со злоупотреблениями, ни даже к простому исправлению. Реформа — это всегда создание новых обычаев. Отдельные злоупотребления никогда не играли особого значения. Поэтому одно из двух: либо они — злоупотребления в подлинном смысле слова, т. е. имеют место единичные, достаточно редкие случаи нарушения добрых обычаев; либо эти нарушения настолько часты, обыденны, привычны, что нет основания называть их злоупотреблениями. В первом случае с ними наверняка будут автоматически бороться; во втором — с ними бороться бесполезно, так как их частота и естественность показывают, что это не аномалии, а неизбежное следствие обычаев, пришедших в негодность. Необходимо бороться с устаревшими традициями, а не со злоупотреблениями.
Всякая реформа, сведенная к борьбе с пошлыми злоупотреблениями, совершающимися в нашем университете, неминуемо становится столь же пошлой.
Обычаи важны. Более того, очевидным признаком жизни обычаев всякого института является его способность выдерживать без заметного ущерба достаточно большое количество злоупотреблений; так крепкий человек выдерживает излишества, разрушающие слабого. Однако институт не может основываться на добрых обычаях, если он четко не определил свое предназначение. Институт — это машина, и вся его структура и функционирование предопределены тем, чему он, как предполагается, должен служить. Другими словами, университетская реформа начинается с определения миссии университета. <…..>
Мысль о том, что где-то лучше, ошибочна: английская жизнь была когда-то и до сих пор остается прекрасной; следовательно, английские институты среднего образования должны быть образцом, потому что в них зародилась эта жизнь. Немецкая наука — чудо; следовательно, немецкий университет — это институциональная модель, поскольку он создал эту науку. Мы перенимаем английские средние учебные заведения и немецкое высшее образование.
Это заблуждение пришло к нам из XIX века. <…..>
Отсюда вытекает главное заблуждение, которое надо искоренить в умах; оно состоит в том предположении, что нации являются великими, потому что их школа — начальная, средняя или высшая — находится на высоком уровне. Это пережиток благостного «идеализма» прошлого века. Школе приписывается творческая историческая сила, которой она на самом деле не имеет и не может иметь. В те времена, чтобы обрести воодушевление и уважение, необходимо было преувеличивать роль школы, мифологизировать ее. Несомненно, если нация велика, то ее школа также прекрасна. Без хорошей школы нет великой нации. Но то же самое следует сказать и о ее религии, политике, экономике и тысяче других вещей. Сила нации создается совокупно. Если народ политически слаб, то бесполезно ожидать чего-то даже от самой совершенной школы. Тогда речь может идти о школе для меньшинств, которые живут отдельно и вопреки всей стране. <…..>
Вывод: даже если английское среднее образование и немецкий университет совершенны, их все же невозможно перенять, поскольку они являются только одной из частей целого. Объемлющая их реальность — это страна, которая их создает и поддерживает.
Кроме того, эта ошибочная и недалекая мысль мешала тому, кто находился под ее влиянием, посмотреть со стороны на эти школы и увидеть, что они представляют собой как институты или машины. Их путали с тем, что в них было от силы английской жизни и немецкого мышления. Однако невозможно перенести сюда ни английскую жизнь, ни немецкое мышление; самое большее — лишь отдельные педагогические институты, и именно поэтому очень важно, чтобы они рассматривались сами по себе, независимо от видимых и общих достоинств их стран.
Тогда станет видно, что немецкий университет, как социальный институт, находится в плачевном состоянии. Если бы немецкая наука зависела исключительно от институциональных достоинств университета, она была бы совершенно ничтожна. К счастью, дух свободы, присущий немецкой душе, преисполнен воодушевления и научного таланта и сглаживает грубые недостатки своего университета. <…..>
Мы видим, что университет — это институт, где получают высшее образование почти все, кто его получает, в любой стране. Слово «почти» намекает на специальные школы, чье существование за рамками университета составляет отдельную проблему. Указав на это исключение, мы можем опустить «почти», и тогда останется: высшее образование в университете получают все, кто его получает. Однако нам следует принять в расчет другое ограничение, более важное, чем специальные школы. Все, получающие высшее образование, — это не все, кто может и должен его получать, а только дети из средних классов. Университет представляет собой привилегию, которую трудно оправдать и отстоять. Тема присутствия рабочих в университете вообще не обсуждается. <…..>
Высшее образование предполагает профессиональную специализацию и исследовательскую деятельность. <…..> Однако остается нерешенным вопрос: не является ли высшее образование чем-то большим, нежели профессионализацией и исследованием? На первый взгляд, ничего больше не происходит. Тем не менее если мы возьмем увеличительное стекло и посмотрим сквозь него на учебные планы, то обнаружим, что практически всегда от студента требуется нечто сверх его профессионального обучения и исследований: посещение курсов общего характера — философии, истории.
Не нужно сильно напрягать зрение, чтобы разглядеть в этом требовании последний и жалкий остаток чего-то более значительного и важного. Признаком того, что это «нечто» является остатком — как в истории, так и в биологии, — является неясность, почему оно находится здесь. Таким, каким это «нечто» возникло первоначально, оно уже ничему не служит, и поэтому необходимо вернуться на другую стадию развития, где то, что сегодня является лишь обрубком и остатком, представлено во всей своей полноте и действенности. Оправдание, которое сегодня дается этому университетскому правилу, весьма расплывчато. Говорят: пусть студент получит немного «общей культуры».
«Общая культура». Абсурдность этого термина, его распространенность говорит о его двусмысленности. «Культура», связанная с человеческим, а не с животным или растительным духом, не может быть общим уделом. Не существует «культурного» в физике или в математике. Быть культурным означает быть сведущим в некотором предмете. Употребляя выражение «общая культура», утверждается намерение, что студент получит некое декоративное и неопределенно образовательное по своему характеру или по своему смыслу знание. Столь же неясна цель преподавания той или иной дисциплины, считающейся менее технологичной и более туманной: ох уж эта философия, или история, или социология!
Но если мы мысленно перенесемся в эпоху, когда был создан университет — в Средние века, — то увидим, что данный остаток — всего лишь пережиток того, что в те времена представляло собой, в полном и строгом смысле слова, высшее образование.
Средневековый университет не занимался исследованием; его практически не интересовала профессионализация; все, что было, — это. «общая культура» — теология, философия, «искусство».
Однако то, что сегодня называют «общей культурой», не было таковым для Средних веков; она не была украшением мышления либо дисциплиной характера, а являлась системой представлений о мире и человечестве, которой человек владел в то время. Поэтому «общая культура» была совокупностью принципов, призванных эффективно направлять его существование.
Жизнь — это хаос, дикий тропический лес, беспорядок. Человек теряется в нем. Но его ум реагирует раньше, чем возникает ощущение потерянности и отчаяния: он начинает искать в лесу «пути», «дороги» , иными словами, ясные и устойчивые идеи о мироздании, позитивные представления о том, каковы вещи и что есть мир. Система этих представлений в целом и есть культура в истинном смысле слова; нечто совершенно противоположное украшению. Культура спасает от жизненного кораблекрушения, что позволяет человеку жить, даже если его жизнь трагична, бессмысленна и совершенно ничтожна. <…..>
В сравнении со средневековым современный университет почти полностью отказывается от преподавания или передачи культуры, невероятно усложняя профессиональное образование, которое является его зародышем, и расширяя исследовательскую деятельность.
Очевидно, все это порождает жестокость, за роковые последствия которой сейчас расплачивается Европа. Причиной катастрофичности современной европейской ситуации является то, что английский врач, французский врач, немецкий врач бескультурны, у них нет жизненной системы представлений о мире и человеке, соответствующей времени. Этот средний человек — новый варвар, отставший от своей эпохи, архаичный и примитивный по сравнению с ужасающим настоящим и его проблемами. Этот новый варвар, в принципе, профессионал, знающий гораздо больше, чем когда-либо прежде, но он — инженер, врач, адвокат, ученый — также и гораздо более бескультурен.
В этом неожиданном варварстве, в этом сущностном и трагичном анахронизме виноваты, прежде всего, претенциозные университеты XIX века во всех странах; и если они, эти университеты, в революционном неистовстве будут разрушены, то исчезнет последний повод для огорчения. <…..>
Обществу нужны хорошие специалисты — судьи, врачи, инженеры, — и поэтому существует университет с его профессиональным образованием. Но прежде всего и кроме этого необходимо обеспечить обучение другого рода профессии: управлению. В любом обществе кто-то управляет — группа или класс, единицы или множество людей. И чтобы управлять, мне не нужно разбираться в юридической стороне того, как оказывать давление и влияние, обычные в социальной сфере. Сегодня в европейских обществах управляет класс буржуазии, большинство представителей которого — профессионалы. Важно, чтобы они, помимо своей специфической профессиональной деятельности, умели жить и оказывать реальное влияние на высоте своего времени. Поэтому надо обязательно установить в университете преподавание культуры или системы жизненных идей, которыми располагает время. Это — главная задача университета. Таким, и никаким другим, прежде всего, должен быть университет.
Если завтра станут управлять рабочие, задача останется прежней: они должны будут управлять на высоте своего времени, в противном случае они будут отброшены. <…..>
Выхода нет: чтобы уверенно идти сквозь лес жизни, нужно быть культурным, нужно знать свою топографию, свои маршруты или «методы», т. е. нужно иметь представление о пространстве и времени, в которых живешь, о современной культуре. Причем эта культура либо принимается, либо изобретается. Тот, у кого достало бы мужества решиться изобрести ее, был бы уникумом, который пытается сделать то, что было проделано человечеством за тридцать веков. Он единственный, кто имел бы право отвергать утверждение о том, что университет обязан учить прежде всего культуре. К сожалению, этот уникум, который мог бы всерьез противостоять моему тезису, был бы… безумцем.
Необходимо было дождаться начала XIX века, чтобы увидеть ужасающее зрелище: невероятную жестокость и агрессивную глупость, с которой ведет себя человек, знающий много об одном и полностью игнорирующий все остальное. Профессионализм и специализация, не будучи должным образом уравновешенными, разбили на части европейского человека, которому больше незачем и нечего желать. <…..>
Итог: наблюдаемый сегодня упадок Европы является результатом невидимого внутреннего раскола, от которого все больше страдает европейский человек2.
Следует сказать прямо, что ближайшая великая задача похожа на головоломку. Из рассеянных осколков — disjecta mem bra — нужно заново собрать жизненную целостность европейского человека. Четко добиться того, чтобы каждый индивид либо, если избегать утопизма, множество индивидов, окончательно стали такими людьми. Кому это по силам, кроме университета? <…..>
Представим на миг, что в современном университете нет того, что можно назвать злоупотреблениями. Все идет так, как должно идти, в соответствии с тем, чем университет стремится быть. Но даже в этом случае современный университет является настоящим и конституционным злоупотреблением, потому что это — лицемерие.
Средний студент не может по-настоящему понять, чему его хотят научить, так что само принятие этого поражения стало частью университетской жизни. Таким образом, сегодня реальностью является изначальное признание неосуществимости того, чем университет стремится быть. Поэтому признается фальшивость его институциональной жизни. Фальсификация становится сутью института. Она является корнем всех бед — как это всегда бывает в жизни, будь то индивидуальной или коллективной. Первородный грех — быть неаутентичным. Мы можем хотеть быть тем, чем мы стремимся быть; но недопустимо делать вид, что мы являемся тем, чем мы не являемся, позволять себе обманываться, привыкать к внутренней лжи. Когда обычным распорядком жизни человека или института является притворство, это ведет к полному нравственному разложению. <…..>
Институт, в котором делают вид, что дают и требуют то, чего не могут ни дать, ни потребовать, — фальшивый и разлагающийся институт. Однако этот принцип лицемерия пронизывает все планы и структуру современного университета.
Поэтому я думаю, что следует поставить университет с ног на голову, или, что то же самое, радикально реформировать его, отталкиваясь от противоположного принципа. Вместо утопического желания обучать тому, что нужно, следует обучать только тому, чему можно научить, т. е. тому, что можно понять… <…..>
Нужно исходить из позиции среднего студента и рассматривать его как ядро университетской организации, как ее образ и изначальную фигуру, являющуюся единственным основанием тех методов преподавания, которые надо требовать с абсолютной строгостью, или, что одно и то же, тех методов преподавания, которые действительно легко подойдут хорошему среднему студенту. Таким, повторяю, должен быть университет в своем изначальном и самом строгом смысле. <…..> Как определить совокупность способов обучения, которые составляют корпус или минимум университета? Подвергая несметное количество знаний двойному отбору: Оставляя только то знание, которое кажется сущностно необходимым для жизни человека, являющегося сегодня студентом. Эффективная жизнь и ее неотложная необходимость — вот точка отсчета, которая должна направлять этот первый шаг. <…..>
Применяя вышеназванные принципы, мы приходим к следующим положениям:
Университет, в первую очередь и прежде всего, предполагает высшее образование, которое должен получить средний человек.
Прежде всего из среднего человека следует сделать культурную личность, подняв его на уровень времени. Таким образом, первая и центральная функция университета — приобщение к значимым культурным областям знания.
Эти области знания таковы:
Физический образ мира (Физика).
Основополагающие проблемы органической жизни (Биология).
Историческое развитие человеческого рода (История).
Структура и функционирование общественной жизни (Социология).
План мироздания (Философия). <…..>
Не существует убедительных доводов в пользу того, что средний человек испытывает потребность либо необходимость стать ученым. Скандальный вывод: наука в собственном смысле слова, т. е. научное исследование, не относится непосредственно к базовым функциям университета и не должна без причины включаться в них. <…..>
Стремиться к тому, чтобы обыкновенный студент стал ученым, пока что нелепо, так как подобная претензия лишь частично скрывает (да и сами эти претензии скрываются словно катары и другие воспаления) порок утопизма, характерный для предшествующих нам поколений. И, кроме того, это не предмет желания и не идеальная цель. Наука — это лишь одна из высоких вещей, но не единственная. Кроме нее есть и другие, и нет причин для того, чтобы дать ей захватить человечество, вытеснив все остальное. Наука, конечно же, — нечто высокое; наука, но не ученый. Человек науки — это тип человеческого существования, столь же ограниченный, как и любой другой, и даже больше, чем это возможно и доступно воображению. Я не могу и не хочу сейчас заниматься анализом того, что представляет собой человек науки. Здесь не время для этого, да и то, что я сказал бы, могло бы навредить. Отмечу лишь, что зачастую настоящий ученый как человек — по крайней мере до последнего времени — был чудовищем, маньяком, если не помешанным. <…..>
Ко многим бедам привело преобладание «исследования» в университете. Оно является причиной исключения основного момента: культуры. <…..>
Практически ни одно из этих убеждений либо «идей» не создается самим индивидом, он берет их из своего исторического окружения, из своего времени. Там имеются, естественно, системы совершенно разных убеждений. Одни из них являются пережитками прошлых времен, ржавыми и неуклюжими. Но всегда есть система жизненных идей, которая представляет собой наивысшую высоту времени, система, которая наиболее современна. Эта система — культура. Кто не дотягивается до нее, кто живет идеями архаичными, тот обрекает себя на жизнь незначительную, трудную, жалкую и примитивную. Это ситуация бескультурного человека или народа. Он существует так, словно еле плетется в телеге, в то время как другие, рядом, едут на мощных автомобилях. Его представление о мире менее точное, богатое и глубокое, нежели у других. Будучи человеком, стоящим ниже жизненной высоты своего времени, он превращается — относительно — в недочеловека.
В нашу эпоху большая часть содержания культуры берется из науки. Но сказанного достаточно, чтобы дать понять, что культура не является наукой. То, что сегодня в науку верят больше, чем когда-либо — это вопрос не науки, а жизненной веры, т. е. убеждения, характеризующего нашу культуру. Пятьсот лет назад верили во Вселенские соборы и содержание культуры определялось в значительной мере ими.
Итак, культура поступает с наукой так же, как и с профессией. Ее ткань жизненно необходима для интерпретации нашего существования. Многие разделы науки являются не культурой, а просто научной техникой. Напротив, культура должна — в силу обстоятельств, хочет она того или нет — владеть целостным представлением о мире и человеке; ей нельзя останавливаться, как науке, там, где случайно заканчиваются абсолютно строгие теоретические методы. Жизнь не может ждать, пока науки объяснят мироздание со своих позиций. <…..> Наиболее важный атрибут существования — его неотложность: жизнь всегда неотложна. Живут здесь и сейчас, без всякого промедления, не передавая прав. Жить — значит стрелять в упор. И культура, которая является не более чем интерпретацией жизни, тоже не может ждать.
Это подтверждает отличие культуры от науки. Живут, не согласуясь с наукой. <…..>
Сегодня мы переживаем — вопреки уверенному самодовольству и внешней видимости — период ужасающего бескультурья. Возможно, никогда еще средний человек не стоял настолько ниже своего собственного времени, ниже того, что оно требует. Потому никогда еще существование не было настолько фальшивым, поддельным. Почти никто не находится на своем месте, не реализует свою подлинную судьбу. Человек живет уловками, которыми обманывает самого себя, представляя мир простым и беспорядочным, несмотря на то, что его жизненное сознание буквально кричит о том, что настоящий мир, который соотносится с современностью, невероятно сложен, конкретен и требователен. Но он боится — несмотря на свои грозные телодвижения, средний человек сегодня очень слаб, — боится открыться этому подлинному миру, который многого требует от него, и предпочитает фальсифицировать свою жизнь, оставляя ее заключенной в витом коконе своего фиктивного и упрощенного мирка.
Этим определяется историческая важность необходимости вернуть университету его главную цель — «просвещать» человека, приобщать его к культуре времени, открывать перед ним со всей ясностью и определенностью огромный современный мир, в котором человек должен так организовать свою жизнь, чтобы обрести подлинность. <…..>
В нравственном плане задача-максимум настоящего времени состоит в том, чтобы показать заурядным людям — незаурядные никогда бы не угодили в подобную ловушку — всю тщетность настолько легко удовлетворяемой и нетребовательной потребности, что стоит за императивом восстания, и что практически все, против чего человек восстает, заслуживает в результате предания забвению. Единственно возможное восстание — это творчество: восстание против Ничто… <…..>
Хотите меньше ругаться? Вот 5 методов, которые вы можете попробовать
Ругаться — это ужасно весело, а в некотором смысле даже полезно для вас. Однако это не всегда правильно в присутствии вежливой компании, и, как мы все знаем, слишком много хорошего может быть плохим. Итак, если вы пытаетесь сократить ругательства, вот несколько тактик, которые вы можете попробовать.
1. Попросите друга о помощи.
Мы часто не замечаем собственных вредных привычек, поэтому вы можете попросить друга, супруга или члена семьи привлечь вас к ответственности.Каждый раз, когда вы позволяете ругательству пролететь, пусть они укажут вам на него. Они могут хлопать в ладоши, выкрикивать кодовое слово или издавать звук в любое время, когда вы произносите ненормативную лексику. Чем лучше вы начнете распознавать свои манеры речи, тем легче будет их изменить.
2. Найдите слова для замены.
Считайте это забавным испытанием для пополнения своего словарного запаса. Конечно, вы могли бы сказать «фадж» или «фрик» вместо другого f-слова, но вам не нужно ограничивать свою речь такими лишенными воображения тонкостями.Примерьте некоторые из этих старомодных ругательств на размер, например «Ну, папа, шипите», «Что за гром?» И «Отличная рогатая ложка!» Вы будете звучать как Рон Бургунди из Anchorman и, возможно, даже рассмешите в процессе. К тому же, чем более смешно вы говорите, тем больше у вас будет стимулов полностью избавиться от необходимости ругаться.
3. Сделайте вид, будто ваша бабушка слушает.
Конечно, некоторые из нахальных бабушек ругаются, как моряки, так что этот трюк может не сработать для вас.Тем не менее, полезно подумать о ком-то, кого бы вы не хотели обидеть своим грязным ртом, будь то суровая тетя, пастор или дети в вашей семье. В следующий раз, когда вы собираетесь ругать судью на экране телевизора, представьте себе этого человека, сидящего рядом с вами на диване.
4. Тренируйте свой мозг думать иначе.
Время от времени ошибаться — это нормально, но сразу же после того, как вы осознали свою ошибку, спросите себя, что вам следовало сказать вместо этого. По словам Cuss Control Academy, произнесите вслух нужное слово, и со временем «эти упражнения научат вас думать и действовать по-другому».
5. Достаньте старый добрый ругань.
Этот проверенный метод работает, потому что он попадает в самое больное место: в кошелек. Каждый раз, когда вы ругаетесь, берите хрустящую купюру в 1 доллар и вставляйте ее в банку. Поставьте перед собой цель — скажем, две недели без ругательств — и позвольте банке с ругательствами служить свидетельством вашего пути. Достигнув цели, вы можете использовать эти деньги, чтобы купить себе приятное вознаграждение. В качестве альтернативы, если вас больше мотивируют наказания, чем награды, вы можете пообещать отдать эти деньги своему наименее ответственному в финансовом отношении другу.
Как перестать так много ругаться — на работе, дома и в целом
Если вы ударились ногой о стол или подпеваете трекам Cardi B без цензуры, вы обязательно выбросите несколько «плохих» слова то и дело. Или, может быть, ты чертовски много ругаешься. И, конечно же, в зависимости от компании, в которой вы работаете (или компании, в которой вы работаете), ваша привычка ругаться может быть NBD. «В некоторых случаях проклятия среди взрослых могут принести пользу.Например, в отношениях, основанных на общем языке и взаимопонимании », — говорит эксперт по воспитанию детей Розина Макэлпайн, доктор философии.Но, если это вызывает у вас проблемы в офисе, или если вы просто хотите посмотреть, сможете ли вы сбросить меньше бомб F в качестве личной цели, или если вы пытаетесь сократить расходы ради самых маленьких в своей семье ( они точно повторяют все, не так ли?), есть проверенные и верные способы отреагировать на ругательства. (И, эй, спасибо NBC The Good Place, , сейчас веселее, чем когда-либо, говорить бранные смежные вещи вроде: «Этот дурацкий сын скамейки.»)
Однако это потребует определенных усилий с вашей стороны; как говорит доктор Макалпайн, от таких привычек, как ругань,» трудно избавиться, если они заложены в мозгу «. Но не волнуйтесь — независимо от того, почему вы пытаетесь промыть рот, специалисты всегда готовы помочь. используя сомнительный язык, прислушиваясь к тому, как общаются другие, может быть полезным руководством, которое поможет вам оценить свой собственный выбор слов.Например, если ваш босс с большей вероятностью скажет: «Да ладно им!» Чтобы подбодрить вас перед большой встречей, чем что-то менее … Соответствующее требованиям Федеральной комиссии по связи, рассмотрите возможность использования лексики феи-крестной Золушки в большей степени, чем лексики Тони Сопрано.
Если ваш босс с большей вероятностью скажет: «Да ладно им!» Чтобы подбодрить вас перед большой встречей, чем что-то менее … Соответствующее требованиям Федеральной комиссии по связи, рассмотрите возможность использования лексики феи-крестной Золушки в большей степени, чем лексики Тони Сопрано.
И если начальник сделал вам выговор или коллега сообщил, что ваше обычное проклятие надоедает, возможно, вы захотите положить этому конец.Чтобы помочь вам обуздать эту привычку, эксперт по этикету Жаклин Уитмор предлагает поставить на рабочий стол банку с ругательствами. Каждый раз, когда вы ошибаетесь, вы можете положить доллар в банку. Это не только привлечет вас к ответственности, но вы также можете использовать это как систему вознаграждения. После того, как вы сократите ругань и не добавите средства в банку в течение определенного времени, вы можете потратить деньги, чтобы побаловать себя своим любимым латте матча.
Другой вариант — назначить партнера по подотчетности. Уитмор советует рассказать вашей жене о вашей цели, чтобы они могли держать вас под контролем.Например, если вы случайно позволили взлететь бомбам F, когда принтер сломался (снова), они могут отправить вам сообщение Slack, чтобы предупредить вас о вашей ошибке.
Черт возьми, дети могут вас слышать
Как бы то ни было, дети очень впечатлительны и являются первыми кандидатами на то, чтобы уловить (и повторить) вашу привычку ругаться. И при этом только мысль о том, что малыш тявкает «дерьмо!» после того, как кувырок может вызвать смех даже у самых чистоплотных из нас, нормализовать такой язык сложно, когда речь идет о детях.«Обычно младшие дети не могут отличить социально приемлемые от неприемлемых слов и поведения, поэтому они будут повторять ругательства или проклятия публично, часто заставляя родителей смущаться и упрекая ребенка за неприемлемый язык», — говорит д-р Макальпайн.
Чтобы избежать ваш малыш смотрит на вас или на самих себя, есть несколько рекомендаций, которым вы можете следовать. Как и на работе, у вас может быть другой взрослый, который будет держать вас в курсе, будь то супруга или лучшая подруга, которая может любезно вам напомнить остановиться.Доктор Макэлпайн добавляет, что важно знать о триггерах ругани в тех средах, в которых вы общаетесь с детьми (например, в вашем доме, в их школе и т. Д.). Затем перепишите, как вы обычно реагируете на вещи, которые могут вас разозлить или расстроить.
«Навыки эмоциональной регуляции очень полезны во всех сферах жизни», — говорит д-р Макэлпайн. Для разных людей работают разные методы, поэтому рассмотрите возможность попробовать занятия по медитации или кикбоксингу, которые вам так интересны.
Хорошо, вот как навсегда избавиться от проклятий
В дополнение к полезным трюкам, таким как ругательства и товарищи по подотчетности, Роберт Тайбби, LSCW, предлагает просто не забыть взять паузу и осознавать себя.«Привычки работают на автопилоте, — говорит Тайбби. «Таким образом, вы обычно хотите замедлить свой разговор». Если вы находитесь в ситуации, которая поддается случайной ругани (например, быть с друзьями в баре на выходных — а не на заседании правления во вторник утром), не забудьте практиковать осознанность и подумать, прежде чем говорить. И если ругань помогает вам снять стресс или является формой катарсиса, Тайбби говорит, что есть и другие варианты, которые вы можете изучить. Подсказка: мячи для снятия стресса и журналы — ваши друзья.
Но все все обдуманное, будьте терпеливы по отношению к самому себе — для общего блага.«Все совершают ошибки, и когда родители совершают ошибку и признают ее, это дает их детям возможность совершать ошибки, не быть слишком строгими к себе и научиться извиняться и вести себя лучше», — — говорит Макэлпайн. Могу я получить «вилку да!» для этого?
Одно место, где ваша привычка ругаться могла бы вам помочь? Спортзал. Но подбадривать себя меньшим количеством слов NSFW тоже может помочь.
Десять советов по приручению языка
Ваш язык может обидеть некоторых людей, но тон и отношение, стоящее за вашими словами, гораздо больший ущерб всем вашим отношениям.Даже если ваши друзья и коллеги часто используют ругательства, вы будете восприниматься как более зрелый, умный, красноречивый, вежливый, внимательный и приятно, если вы контролируете свой язык и эмоции, которые обычно быстрые ругательства. Вы можете выбрать характер и класс, или считаться грубым, грубым и грубым.
Проклятия иногда забавны, но иногда оскорбительны. Это может помочь выпустить гнев или спровоцировать его.Он может снять стресс или вызвать его. Это может быть умным и кокетливым, сексистским и устрашающим. Следовательно, знайте, когда и где вы ругаетесь. Контролируйте это, приручите, рассчитайте время. Или, на всякий случай, полностью прекратите его использование.
1. Признайте, что ругань наносит вред.
Вы, наверное, ругаетесь, потому что это легко, весело, откровенно, выразительно, выразительно,
нарушает правила и каким-то образом частично уменьшает гнев и боль.Но
отрицательные стороны перевешивают положительные. Вы действительно не выиграете спор
матом. Вы не доказываете, что вы умны или красноречивы. Ты
не заслуживают уважения или восхищения. Вы не мотивируете, вы запугиваете.
Нецензурная лексика не ведет к найму, продвижению по службе или романтическим отношениям.
2. Начните с исключения случайной ругани.
Представьте, что ваша милая бабушка или маленькая дочь
всегда рядом с тобой.Используйте интонации для акцента, а не для оскорбления
прилагательные. Будьте более информативными, а не используйте слово «s» для описания
все, от предметов, работы и погоды до того, как вы себя чувствуете,
как кто-то выглядит и как что-то пахнет.
Как перестать ругаться в этом году: «Я всегда понимаю, что на миллисекунду опаздывает» | Семья
Когда родился мой сын, я нарисовала линию на песке. «Больше не ругайся за меня», — заявил я. «Этот мальчик не должен быть запятнан моей нецензурной бранью.Затем я вышел на улицу, указал на громкий самолет, летящий над головой, и невольно произнес слово «бля».
Ему почти два года, и он с ошеломляющей скоростью набирает новые слова. Вчера он впервые сказал «бегемот» только потому, что кто-то однажды сказал это в пределах слышимости. И я клянусь гораздо больше, чем говорю слово «бегемот». Либо я остановлюсь сейчас, либо меня будут судить в Tesco за то, что ребенок в моей тележке продолжает называть петушка Келлогга мерзавцем.
Эксперт говорит мне, что изменить эту укоренившуюся привычку сложно, но возможно.
Я цепляюсь за две фигуры наставников.Кристен Яншевиц — адъюнкт-профессор психологии Марист-колледжа в Нью-Йорке и соавтор отчета под названием «Наука ругательства». Она говорит мне, что изменить эту укоренившуюся привычку сложно, но возможно. «Если вы хотите создать новые ассоциации, измените как можно больше вещей в вашем контексте», — говорит она. «Образцы поведения и познания подсказываются без вашего ведома сигналами вашего тела и внешней среды».
К счастью, я собираюсь полностью изменить свою внешнюю среду.Я занимаюсь украшением дома, в который мы собираемся переехать; идеальное место, чтобы избавиться от привычки. Тем не менее, одна из моих работ по декорированию включает снятие и шлифовку перил со свинцовым грунтовочным покрытием. Проходят целые дни, когда ругательства составляют 90% моего голоса. В какой-то момент, и я понимаю, что это звучит как ложь, строитель, работающий внизу, вытягивает голову в коридор и кричит: «Стюарт, ты перестал ругаться. Ты мертв?»
К счастью, у меня есть и другие варианты. Яншевиц связывает меня с Ричардом Стивенсом, старшим преподавателем психологии в Килле и автором книги «Черная овца: скрытые преимущества быть плохим».Несмотря на то, что в его книге очень много говорится о пользе ругани — он утверждает, что она способствует социальной сплоченности, помогает людям справляться с болью и демонстрирует более высокую языковую беглость — Стивенс признает, что, вероятно, не очень хорошо выставлять молодые уши взрослым. и часто сексуальные коннотации содержатся в ненормативной лексике.
Он предлагает два подхода. Во-первых, я должен присутствовать в достаточной степени, чтобы поймать себя на ругательствах и превратить взрыв в менее оскорбительное слово, классический подход «дерьмо в сахар».Я пытаюсь это сделать уже несколько недель, и мое исправление всегда опаздывает на миллисекунду. К тому времени, как я изменил вспышку, она уже была в дикой природе, и я играю в догонялки. Я начал много бормотать «гребаный флип».
Второе предложение Стивенса — найти альтернативные нецензурные слова. «Колбаса, бекон, яйцо и чипсы» — заменитель, который он слышал от одного человека во время учебы, — на самом деле вызывает симпатию. Опять же, я пробую это с переменным успехом: мой выбор «цветения» и «крики» заставляет меня чувствовать себя слишком застенчиво, как мультяшный трубочист.Я нахожусь на той стадии, когда я очень осуждаю других ругательств, так что, думаю, это только начало. Я просто хочу, чтобы это было проще.
Начните здесь
Внесите физические изменения в соответствии со своим поведением: выберите другой путь на работу. Это напомнит вам о вашем решении.
Будьте внимательны — постарайтесь заметить, что вы делаете, прежде чем делать это
Умеряйте свое поведение с помощью меньших примеров; если вы откажетесь от ругани, вашим новым героем станет слово «дерьмо»
Как родители могут заставить подростков перестать ругаться
Слышать, как ваш подросток ругается на вас или использует ненормативную лексику по отношению к вам, может быть ужасающим.Вы можете быть переполнены гневом или настолько ошеломлены, что даже не знаете, как ответить.
Но важно отреагировать таким образом, чтобы ваш подросток не захотел повторить это снова. Ясно, что вы никогда не хотите, чтобы ваш подросток разговаривал с будущим работодателем, романтическим партнером или другом с таким же неуважением.
Как продуктивно реагировать на ругань
Если ваш подросток обрушился на вас из-за того, что вы сказали, что он не может встречаться со своими друзьями, или он злится из-за того, что вы сказали ему убрать в своей комнате, очевидно, что его поведение неприемлемо.Вот как вы можете продуктивно реагировать на нецензурную лексику и ненормативную лексику в ваш адрес:
- Сохраняйте спокойствие. Трудно услышать такое неуважение. Но повышение голоса или неуважительное высказывание в ответ только усугубят ситуацию. Так что сделайте глубокий вдох и ничего не говорите, пока не успокоитесь достаточно, чтобы ваши слова были продуктивными.
- Сделайте перерыв, если вам нужно. Если вы не знаете, что делать, подумайте об этом.Вы можете даже сказать: «Я собираюсь успокоиться, и когда я вернусь, я дам вам знать, какими будут ваши последствия».
- Обеспечьте соблюдение правил. Не поддавайтесь подростку, потому что чувствуете себя виноватым или знаете, что он расстроен. Если вы сказали «нет» или сказали ему сделать что-то, чего он не хочет, важно добиться этого сейчас. В противном случае вы научите его, что использование ненормативной лексики и ругань — это продуктивный способ получить все, что он хочет.
- Обеспечьте последствия. Важно объяснить подростку четкие последствия его неподобающего поведения. Отмените привилегии, например, навещать друзей или смотреть телевизор на пару дней. Или вы также можете назначить дополнительные обязанности, такие как уборка в гараже или стрижка газона.
- Поощряйте успех в будущем. Дайте понять, когда права вашего подростка будут восстановлены. Например, скажите: «Вы можете снова пойти куда-нибудь со своими друзьями, начиная со среды, если вы будете вести себя уважительно между этим и сейчас» или «Вы можете снова смотреть телевизор после того, как выполнили этот список дел.«Избегайте расплывчатых сроков, например:« Вы сможете вернуть себе свои привилегии, когда я буду вам доверять », потому что это может привести к еще большей путанице».
Стратегии повышения уважительного поведения в долгосрочной перспективе
Если ваш подросток использует ненормативную лексику по отношению к вам, это знак того, что вам нужно поработать в отделе уважения. Поэтому, хотя важно принять немедленные меры, чтобы ваш подросток понял, что его поведение было неправильным, также важно разработать стратегии, которые снизят вероятность того, что это повторится снова в будущем.
- Убедитесь, что вы и ваш партнер находитесь на одной странице. Если у вас есть партнер, убедитесь, что вы воспитываете вместе, как одна команда, чтобы избавиться от неуважения. Если вы не согласны, не делайте этого в присутствии подростка. И никогда не говорите друг другу пренебрежительных замечаний в присутствии подростка. Такие слова, как «Твой отец слишком снисходителен» или «Ты знаешь, что твоя мать иногда бывает. Она устанавливает сумасшедшие правила без реальной причины», уменьшат уважение, которое ваш подросток испытывает к вам или вашему партнеру.
- Будьте хорошим образцом для подражания. Управляйте своим гневом здоровыми способами. С уважением относитесь и к другим. Если вы намерены обслужить работников или ссоритесь со своим партнером и говорите неуважительные вещи, ваш подросток подхватит ваши привычки, поэтому убедитесь, что вы являетесь хорошим образцом для подражания для своего подростка.
- Научите своих подростков навыкам управления гневом. Убедитесь, что у вашего подростка есть здоровые стратегии преодоления гнева. Обучите его навыкам управления гневом, таким как прогулка, глубокий вдох или ведение дневника.
- Отслеживайте медиа-активность вашего подростка . Ваш подросток может имитировать неуважительное поведение со стороны средств массовой информации. Вы можете уменьшить его воздействие на жестокие шоу или видеоигры, в которых люди плохо относятся друг к другу.
Как остановить ребенка от ругани
ругательства повсюду в нашей культуре. Но как родители, вы сами определяете культуру своего дома, и я рекомендую всем родителям создать культуру уважения и отказа от ругани.
Создайте эту культуру ради мирного и уважительного дома.Но также осознайте, что дети, которые умеют вести себя уважительно и уважительно говорить, лучше подготовлены к работе со взрослым миром, чем те, кто предпочитает походить на головорезов.
И убедитесь, что вы понимаете разницу между бранью и словесным оскорблением. Подробнее об этом ниже.
Знайте, когда прекратить шоу
Приведенный ниже диалог разыгрывается в бесчисленных домах каждую ночь — мы знаем, потому что мы все время слышим от этих родителей:
Родитель: «Почему ты не сделал уроки?»
Ребенок: «Ненавижу ебать школу.Я ненавижу своего гребаного учителя.
Родитель: «Не смей так со мной разговаривать!»
Ребенок: «Почему бы и нет? Ты тоже ругаешься.
Когда это произойдет, вам нужно остановить шоу. Другими словами, немедленно прекратите разговор. Ваш ребенок пытается втянуть вас в драку — борьбу за власть — вместо того, чтобы делать уроки. Не вовлекайтесь в борьбу за власть. Вместо этого проигнорируйте приглашение к спору и просто скажите:
«Мы не говорим обо мне. Почему ты не сделал уроки? Это мой вопрос.И ты не будешь пользоваться мобильным телефоном, пока не сделаешь домашнее задание «.
Затем развернитесь и уходите. Не спорь с этим. Не спорь.
Если ваш ребенок говорит: «Мне все равно», вы можете сказать:
«ОК. Если тебе все равно, все в порядке. Но ты не используешь свой сотовый, пока не сделаешь домашнее задание «.
Не спорь дальше. Позже, когда ваш ребенок успокоится, накажите ему наказание за ругань.
Материалы по теме: Как избавить детей от последствий, которые работают
Убедитесь, что все знают правила ругани
Я считаю, что в семьях должны быть четкие правила относительно ругани.Когда это произойдет, не должно быть никаких дискуссий по этому поводу. А детям нужно знать правила.
Часто дети ругаются, потому что расстроены или злы из-за того, что их просят сделать что-то, что им тяжело или что им скучно. Или, может быть, они предпочли бы играть в видеоигры или гулять с друзьями.
Клятва — их незрелый и неэффективный способ справиться с разочарованием. В этих случаях, когда все утихает, детей нужно учить, что ругань не решает проблему.Фактически, это усугубляет проблему. Когда они ругаются, у них все еще есть их изначальная проблема, но теперь им нужно разобраться с дополнительными последствиями.
Имейте в виду, что есть большая разница между проклятиями детей в целом и на вас или другого члена семьи. Дети должны понимать разницу и понимать, что ругательства — это словесные оскорбления, и к ним будут относиться гораздо жестче.
Нецензурная брань и словесное оскорбление
Родители должны вести политику абсолютной нетерпимости к словесным оскорблениям в семье.Словесное оскорбление отличается от проклятия, потому что это нападение на человека. Проклятие — это использование ненормативной лексики при описании ситуации или собственного разочарования.
Итак, в приведенном выше примере ребенок ругается: «Я ненавижу свою гребаную учительницу».
Если бы ребенок сказал: «Черт… ты, мама, это не твое дело», это было бы словесным оскорблением.
И нет оправдания любым злоупотреблениям. Когда дети ругают своих родителей, братьев и сестер и называют их именами, используя оскорбительные термины, это форма оскорбления.И это не просто неприятно, это вредно.
С таким поведением нужно бороться. Если вашего ребенка посадили на 24 часа по причине его последствий и он занимается спортом, заставьте его пропускать тренировку или даже игру как часть последствий его действий. Не позволяйте никому манипулировать вами, говоря, что им «нужно быть рядом».
Здесь самое главное, чтобы дети понимали, что нет оправдания жестокому обращению. Я обещаю вам, как родитель, пропустить одну игру — это не конец света.Научиться уважать, защищать других своих детей важнее, чем практика или игра.
А если ваш ребенок не занимается спортом, то пусть он лишится электроники. Можно сказать:
«Ты не сможешь вернуть свой телефон, пока не перестанешь называть сестру по этим именам в течение 24 часов».
Если ваш ребенок снова проклинает свою сестру шесть часов спустя, без телефона он перестанет быть 48 часами. И он должен пойти в свою комнату и написать письмо с извинениями, чтобы загладить вину.Когда я говорю письмо, я имею в виду короткий абзац. И в письме должно быть написано следующее:
«Это то, что я сделаю по-другому, когда в следующий раз захочу называть вас по имени».
Он должен включать извинения, но также, что более важно, он должен взять на себя обязательство не делать этого снова.
Когда младшие дети ругаются
Я скажу очевидное: не ругайтесь перед своими детьми, если вы ожидаете, что ваши дети не будут ругаться перед вами. Мы очень рано замечаем, что дети подражают родителям, произнося слова, которых они не понимают.В таком случае лучшее, что родитель может сделать со своими младшими детьми, — это спокойно их поправить. Учите их, что то, что они сказали, — плохое слово. Можно сказать:
«Это плохое слово, потому что людям это слово не нравится».
Если ваш ребенок говорит: «Но вы используете это слово», вы можете сказать:
«Вы говорите мне« нет », когда я говорю это. Маме тоже скажи. Напомни мне, что это плохое слово «.
И когда они напоминают вам, извините их и поблагодарите за напоминание.
Установите правило «не ругаться» и заставьте всех платить за последствия
Для детей постарше можно установить «ругательскую банку». Если кто-то в вашей семье ругается, он должен положить доллар в банку. Если денег нет, можно поставить галочку рядом с именем ребенка, и каждая проверка может соответствовать 10 минутам дополнительного задания или работы.
Работа по дому не должна быть следствием. Следствием должно стать лишних дел, дел.Посмотрите на это так: если вы заставляете своего ребенка мыть посуду, потому что он ругается, а затем просите его вымыть посуду снова на следующую ночь, он спросит: «Почему? Я не сделал ничего плохого ».
Он почувствует, что его наказывают, когда все, что вам нужно, — это выполнять свои обычные обязанности по дому. Итак, это лишняя работа , которую вы хотите добавить для ругани. Я думаю, чем раньше вы дадите им последствия после того, как они прокляли, тем лучше.
Также очень эффективно иметь соответствующий возрасту график и структуру на ночь, в которых указывается, сколько времени ваши дети могут проводить за видеоиграми, компьютером и другой электроникой.Если ваш ребенок выполняет домашнее задание, у него может быть час экранного времени. Но если он ругается, дополнительная работа, которую вы ему даете, выполняется в час видеоигры, и он теряет часть или все это время. Ключевым моментом здесь является то, что дополнительная работа приходится на его свободное время, а не на домашнее задание.
Эта система должна быть установлена заранее, чтобы, когда ваш ребенок успокоился и захотел вернуть свой телефон, вы могли сказать:
«Вы знаете последствия ругательств и обзываний».
Дети, которые ругаются на вас под дыханием
Некоторые дети ругаются себе под нос.Но давайте посмотрим правде в глаза, даже если это им скрыто, это одно и то же, и вы должны дать своему ребенку последствия за это.
Они могут сказать: «Я ничего не сказал. Это не справедливо!» Вы можете вернуться с:
«Мне очень жаль, но я слышал, как вы сказали. В будущем говорите громче, иначе будут последствия ».
Другими словами, не позволяйте бормотанию проклятых слов себе под нос стать для него способом манипулировать вами, чтобы ему не приходилось развивать самоконтроль.
Будьте моделью для подражания
Родители должны очень старательно следить за своим языком и быть образцом для подражания для своих детей. Если родители не являются образцом для подражания, тогда наша культура будет им. И слишком много в нашей культуре приукрашивают ругань и неуважение.
Материалы по теме: 5 способов остановить крики с вашим ребенком или подростком
Почему грубость так вредна — и как ее остановить
Никому не нравится, когда его обрезают, сталкивают или получают краткое электронное письмо.Тем не менее, это происходит постоянно — и с нами, и если вы хорошенько подумаете, вы, вероятно, сможете подумать о том, что вы сделали или сказали не так давно, что кому-то другому могло показаться не очень приятным.
В этом и заключается проблема, — объясняет Майкл П. Лейтер, доктор философии, профессор организационной психологии Университета Дикин в Джилонге, Австралия. По его словам, грубость случается, когда кто-то ведет себя не в соответствии с тем, как кто-то считает себя уместным или вежливым. «Вы не можете предположить, что люди, с которыми вы встречаетесь, разделяют ваши основные ценности в отношении того, как люди должны ладить.
Это применимо независимо от того, находитесь ли вы на работе, на переполненной платформе поезда или где-то еще. А это означает, что грубость может быть и имеет тенденцию быть непреднамеренной, добавляет Лейтер. «Это происходит из-за невежества, невнимательности, непродуманности или просто неуверенности в том, что кого-то что-то может обидеть».
Так почему же, казалось бы, безобидные, простые акты грубости могут очень быстро спровоцировать нас или испортить нам настроение? Потому что грубость («невежливость», как ее иногда называют психологи) далеко не безобидна.
Такое поведение порождает самовоспроизводящийся цикл негативного поведения, которое по пути мешает нашей продуктивности, нашему счастью и нашему здоровью.
Грубость порождает грубость и снижает производительность
«Недоброжелательность — это вирус», — говорит Кристин Порат, доктор философии, доцент Школы бизнеса Макдоно при Джорджтаунском университете и автор книги «Мастерство вежливости: манифест для рабочего места». «Вы касаетесь этого, и, к сожалению, мы часто не осознаем, что передаем его другим.
Исследование Пората показывает, что, когда люди проявляют большую грубость, они становятся менее мотивированными, они фактически сокращают количество усилий, которые они вкладывают в выполнение определенной задачи, и с гораздо большей вероятностью уйдут из организации по сравнению с организациями, в которых есть меньше грубости. Другое исследование показывает, что по мере развития организации растет враждебность между клиентами и сотрудниками, снижается эффективность продаж и увеличивается количество прогулов сотрудников.
Другие эксперименты Порат и ее коллег показывают, что даже наблюдение за грубостью может повлиять на результаты выполнения рутинных задач (для этого исследования участники расшифровывали специально зашифрованные слова) и творческих задач (участники должны были придумать, как использовать кирпич — задача мозгового штурма, часто используемая психологами для изучения творческих способностей).
Грубые действия обычно вызывают грубую реакцию, создавая большую негативную спираль и негативную культуру, — объясняет Порат.
Нельзя сказать, что грубость обязательно вызывает агрессию — поскольку в большинстве случаев коллега, говорящий над вами на встрече, не обязательно приводит к кулачной драке. Но люди, как правило, отвечают более тонкими способами, отмечает Порат. «Подумайте о пассивной агрессии», — говорит она. «Они бесполезны. Они могут оскорблять друг друга взад и вперед. Они могут не делиться информацией с этим человеком в будущем — или работать не так усердно.«
Грубость вредит нашему здоровью и благополучию.
Грубость — фактор стресса, — добавляет Лейтер. Это влияет на наше здоровье и благополучие, потому что, по его словам, «эмоционально это расстраивает».
Мы склонны размышлять о грубых взаимодействиях — может быть, говорим об этом с друзьями, думаем об этом позже днем или позволяем этому разбудить нас посреди ночи. Это потому, что такие взаимодействия являются атакой на часть нашей идентичности, объясняет Лейтер. Это говорит нам о том, что вы недостаточно важны, чтобы с вами обращались лучше, — говорит он, — «на самом деле вы не настоящий человек.
И, наконец, грубость настолько ядовита из-за этой негативной спирали. Последствия грубой встречи по дороге на работу или в лифте могут быть доставлены на работу. «Мы выносим это другим», — говорит Порат. «Мы разочарованы, у нас мало людей, мы не признаем их, мы не слушаем их и не обращаем внимания».
И большинство из нас, вероятно, осознает тот факт, что, покидая офис в плохом настроении, гораздо сложнее вернуться домой в хорошем настроении. Экспериментальные исследования также документально подтвердили этот заразительный эффект грубого поведения.
Прервать цикл грубости начинается с того, чтобы просто стать лучше.
Итак, что вы можете сделать, чтобы избежать и остановить вирус грубости? Вот что предлагают эксперты:
1. Выражайте благодарность людям и выражайте им признательность
Передавайте привет, спасибо и делайте все, что вам известно. «Сам акт доброты начинает менять характер вещей», — говорит Лейтер. Данные опроса, собранные его исследовательской группой, показали, что самым важным показателем того, насколько часто люди грубят вам, является то, насколько часто вы грубите другим людям.
2. Не позволяйте грубому поведению гноиться
Когда кто-то делает что-то грубое, и вы усваиваете это, возникает гноение негатива, что может привести к негодованию, — объясняет Лейтер. По его словам, особенно, когда это кто-то, с кем вы встречаетесь снова и снова — члены семьи, друзья или коллеги, — это помогает выразить ваше отношение к чьему-либо поведению по отношению к вам. «Это более рискованно, но это очень действенный поступок».
Сьюзан Краусс Уитборн, доктор философии, почетный профессор психологических и мозговых наук Массачусетского университета в Амхерсте, предлагает: «Используйте утверждения с« я », например,« я почувствовал это, когда это произошло »или« я не уверен, что ты знаешь, как я себя чувствовал, когда.«
Думайте об этом как о пересмотре переговоров о том, как лучше ладить», — говорит она.
3. Избегайте грубых людей
Не обязательно пропускать все разговоры с грубым помощником в офисе. Но по возможности ограничьте это, — говорит Лейтер. Пропустите счастливый час или длинный обед, если вы знаете, что расстроитесь из-за определенного человека.
4. Подумайте о том, как ваше поведение будет соответствовать другим
Остерегайтесь того, как другие люди могут отреагировать на ваше поведение, — говорит Тревор Фоулк, доктор философии, доцент кафедры менеджмента и организации в Robert H.Смита при Мэрилендском университете. «Большинство взаимодействий имеют двусмысленный смысл», — говорит он. «Мы знаем, что имеем в виду, но полагаемся на цель, чтобы вывести то значение, которое мы хотим».
(Это особенно относится к электронной почте и текстовым сообщениям, говорит Фоулк.)
Пусть вежливость будет заразительна вместо грубости.
5. Извинитесь, если вы обнаружите себя грубым
Если и когда вы обнаружите, что делаете что-то грубое, извинитесь, — говорит Краусс Уитборн.«Извинения и просьбы о прощении очень важны для психического здоровья».
И используйте это как возможность узнать, как стать лучше в будущем, — добавляет она. «Пусть милость будет заразительна вместо грубости».
6. Верьте в порядочность
Если вы ходите и думаете, что все готовы вас достать, вы всегда будете защищаться, и грубость последует автоматически, — говорит Краусс Уитборн. «Мысль приводит к эмоции, которая ведет к поведению», — объясняет она.
Вместо этого начните с предположения, что у людей добрые намерения.