Как правильно писать любимая или любимая: «Любимая» или «любимоя» как пишется?

Times, Sunday Times (2016)

Солнце (2014)

Times, Sunday Times (2015)

Times, Sunday Times (2011)

Times, Sunday Times (2010)

Христианство сегодня (2000)

Times, Sunday Times (2013)

Times, Sunday Times (2012)

Солнце (2010)

Times, Sunday Times (2015)

Подробнее…

Солнце (2009)

Times, Sunday Times (2013)

Солнце (2013)

Солнце (2016)

Times, Sunday Times (2011)

Times, Sunday Times (2012)

Times, Sunday Times (2013)

Кристина Додд SOMEDAY MY PRINCE (1999)

Times, Sunday Times (2008)

The Sun (2015)

Солнце (2014)

Тони Моррисон в фильме «Любимая»

Я начал думать о Beloved в 1983 году. Как и с самого начала моих писательских лет, я был привлечен к нему своими сложными отношениями с историей. Отношения, которые были настороженными, настороженными, но готовыми к тому, чтобы избежать сомнений. Это было предостережение, основанное на моем раннем студенчестве, в течение которого я остро осознавал стирание, пропуски и молчания в доступной мне письменной истории — молчание, которое я принимал за осуждение.Казалось, история о них. И если я или кто-то из представителей меня когда-либо упоминался в художественной литературе, обычно это было то, что я хотел бы пропустить. Не только в произведениях Гарриет Бичер-Стоу и бессовестном унижении Марка Твена взрослого мужчиной руками детей; в те годы не было передышки даже в энциклопедии или в исторических текстах. Хотя я сохраняю хладнокровие при чтении исторических текстов, это взгляд не круче, чем тот, который, по мнению историков, следует сохранять при чтении художественной литературы.Тем не менее, несмотря на мою настороженность, мой скептицизм, у меня есть прочная и постоянная зависимость от истории, отчасти от имеющихся у меня там данных, но в основном именно от тех пробелов, этих стирания, этого осуждения. Именно в промежутках записанной истории я часто нахожу «ничего», или «недостаточно», или «нечеткую», «неполную», «дискредитированную» или «скрытую» информацию, важную для меня. Например, в 1963 году мой первый роман, Самый голубой глаз , был преодолен массовым увольнением определенной части населения (к которой я принадлежал) в исторических текстах и ​​литературе.Из всех персонажей, выбранных для художественной экспертизы с сочувствием или презрением, совершенно отсутствовали уязвимые молодые черные девушки. Когда они действительно появлялись, это были шутки или примеры жалости — жалости без понимания. Казалось, никто не упустил их присутствие в центре внимания, и никто, казалось, не воспринимал их всерьез, кроме меня. Я не виню в этом литературу. Писатели пишут то, что им нравится и что их интересует. И даже афроамериканские писатели (в основном мужчины, но не все) ясно дали понять, что, за исключением фона, препубертатные черные девушки неспособны удерживать интерес или стимулировать свое любопытство.Но дело не в отсутствии любопытства писателей. Для меня принудительное или избранное молчание, способ написания истории, контроль и формирование национального дискурса.

Несмотря на то, что исторический анализ сильно изменился (и он сильно изменился) и расширился за последние сорок лет, молчание, касающееся определенных групп населения (меньшинств), когда оно окончательно сформулировано, все еще понимается как дополнительное описание маргинального опыта, дополнительная запись, не связанные с мейнстримом истории; как бы расширенная сноска, которая интересна, но вряд ли имеет важное значение для прошлого страны.Расовая история, например, остается во многом параллельной основным историческим текстам, но редко рассматривается как ее основа или ткань и редко пронизывает всю ткань. Эти вспомогательные и параллельные тексты набирают популярность среди читателей, но остаются предметом серьезных споров. (Споры о материалах для чтения закрутились во многих средних школах.) Хотя молчание провоцировало практически всю мою работу, заполнить их собственным воображением легко заметить, но не так просто сделать. Мне нужно найти зацепку, изображение, газетную статью, которая вызывает устойчивые размышления, «а что, если?». или «как это должно было быть?»

Любимый возник как общий вопрос и был начат с газетной вырезки.Общий вопрос (помните, это было начало восьмидесятых) был сосредоточен на том, как — помимо равных прав, доступа, оплаты и т. Д. — женское движение определяет искомую свободу? Одной из основных областей ожесточенных споров был контроль над собственным телом — аргумент, который сейчас так же распространен, как и тогда. Многие женщины были убеждены, что такие права распространяются на выбор быть матерью, предполагая, что отказ от матери не является недостатком, а выбор без матери (на сколько бы долго) можно было добавить к списку свобод; то есть, можно выбрать жизнь, свободную от деторождения и без деторождения, и при этом не требуется никаких негативных или оценочных суждений.

Другой аспект женского движения заключался в сильном поощрении женщин поддерживать других женщин. Не допускать, чтобы отношения с другой женщиной были подчинены отношениям с мужчиной. То есть время, проведенное с подругой, не было простоем. Это было в реальном времени.

Завершение дебатов было более сложным (в нем было много классовых конфликтов), но это были проблемы, всплывающие с энтузиазмом. Ко второму (женщины — важные друзья) я обратился в Сула .Но первое — свобода как владение телом, бездетность, выбранная как признак свободы, глубоко увлекло меня. И здесь снова замалчивание исторических отчетов и маргинализация меньшинств в дебатах привлекли мое внимание и доказали, что это очень интересная вещь для исследования. Например, с точки зрения рабынь. Предположим, рождение детей, называемое матерью, было высшим актом свободы, а не ее противоположностью? Предположим, вместо того, чтобы иметь детей (из-за пола, рабского статуса и прибыли), кто-то решил нести за них ответственность; требовать их как свои собственные; Другими словами, быть не заводчиком, а родителем.В условиях рабства США такое заявление было не только социально неприемлемым, но и незаконным, анархичным. Это также было выражением невыносимой женской независимости. Это была свобода. И если это утверждение распространялось на детоубийство (по какой-либо причине — благородной или безумной), оно могло стать и действительно стало политически взрывоопасным.

Эти мысли сошлись воедино, когда я вспомнил газетную статью, которую я прочитал примерно в 1970 году, описание аболиционистского дела célèbre было сосредоточено на рабыне по имени Маргарет Гарнер, которая действительно делала такие заявления.Детали ее жизни были захватывающими. Но я выбирал его части и манипулировал ими в соответствии со своими целями. И все же мое нежелание вступить в период рабства отключало меня. Необходимость пересмотреть и представить это было отталкивающим. Кроме того, я полагал, что никто другой не захочет глубоко копаться во внутренней жизни рабов, кроме как для того, чтобы призвать их благородство или жертвенность, чтобы они были возмущены или самодовольно охвачены жалостью. Ни то, ни другое меня не интересовало. Акт письма — это своего рода акт веры.

Иногда то, что есть — то, что уже написано — идеально, а подражание абсурдно и недопустимо.Но идеальное — это еще не все. Другое дело, требуется другое. Иногда того, что уже есть, просто недостаточно; в других случаях он нечеткий, неполный, даже ошибочный или скрытый. Иногда, конечно, ничего нет. А для писателя это настоящий азарт. Не то, что есть, а то, чего нет.

В это ничто поднимается высокая дверь; его оборудование тяжелое, надежное. Никакой колокольчик не приглашает тебя за руку. Итак, вы стоите там, возможно, или отодвигаетесь, а позже, сунув руку в карман, вы находите ключ, который, как вы знаете (или надеетесь), подходит к замку.Еще до того, как тумблеры упадут, вы знаете, что найдете то, что надеялись найти: слово или два, которые превращают «недостаточно» в большее; строка или предложение, которое вставляется в ничто. При правильной фразе этот смысл становится мутным, освещается, освещается по-другому. За этой дверью открывается своего рода свобода, которая может напугать правительства, поддержать других и избавить целые страны от неразберихи. Однако более важным является то, что писатель, который переступает через эту дверь языком своего собственного интеллекта и воображения, попадает на неколонизированную территорию, которую он может по праву считать своей собственностью — по крайней мере, на время.

Совместные усилия, направленные на то, чтобы избежать представления рабской жизни как прожитой с их собственной точки зрения, стали подтемой, структурой работы. Забывание прошлого было двигателем, и персонажи (кроме одного) намерены забыть. Единственное исключение — это тот, кто жаждет прошлого, отчаянно хочет, чтобы о нем не просто вспомнили, а чтобы с ним справились, противостояли ему. Этот персонаж будет единственным, кто сможет точно осудить собственное убийство: мертвый ребенок. Возлюбленный. Таким образом, пройдя по нескольким маршрутам, пытаясь определить структуру, я решил, что самое бесспорное, что можно сказать об институте рабства по сравнению с современным временем, — это то, что он преследует всех нас.Что во многих отношениях вся наша жизнь связана с прошлым — с его манипуляциями и, боясь его схватки, игнорируя, отклоняя или искажая его в соответствии с собственными предпочтениями, но всегда не в состоянии его стереть. Когда, наконец, я понял природу преследования — то, чего мы жаждем и чего боимся, я смог увидеть следы призрачного присутствия, остатки подавленного прошлого в определенных конкретных, но также и намекающих деталях. Особенно следы. Они исчезают и возвращаются только для того, чтобы снова исчезнуть.Концовка моих романов должна быть ясна в моей голове, прежде чем я начну. Так что я смог описать это преследование еще до того, как узнал все, что к нему могло привести.

Пингвин Рэндом Хаус

Выдержка из: ИСТОЧНИК САМООБРАЩЕНИЯ: Избранные эссе, речи и размышления Тони Моррисон. Авторские права © 2019 Тони Моррисон

Опубликовано по договоренности с Knopf , является оттиском издательства Knopf Doubleday Publishing Group, подразделения Penguin Random House LLC.

ТОНИ МОРРИСОН — автор двенадцати романов, от «Самый голубой глаз» (1970) до «Боже, помоги ребенку» (2015). Она получила Национальную премию кружка книжных критиков и Пулитцеровскую премию. В 1993 году ей была присуждена Нобелевская премия по литературе. Она живет в Нью-Йорке.

Получите Shondaland прямо в свой почтовый ящик : ПОДПИСАТЬСЯ СЕГОДНЯ

Этот контент создается и поддерживается третьей стороной и импортируется на эту страницу, чтобы помочь пользователям указать свои адреса электронной почты.Вы можете найти больше информации об этом и подобном контенте на сайте piano.io.

Что значит «любимый»?

Мусин Алмат Жумабекович:

1. Разум — это целый океан мыслей. Ум — это целый океан мыслей, состоящий из разных мыслей всех жизней. Подсознание хранит в себе целую жизнь различных мыслей. Это целая эпоха прожитых жизней. Эпопея и большая история жизненного опыта. Океан, на дне которого лежат ценные жемчужины.Мужчина подобен крабу-отшельнику, путешествующему по дну океана своих мыслей. На поверхности — буря отчаяния, а в глубине — тишина и тьма забвения. Как именно раскрывается личность человека, постигающего себя в изобилии мыслей. И мысли становятся личностями, и весь хор становится единым голосом арии о страдании. Крики души, прославляющие эту жизнь о жизненном опыте. В человеке целый океан жизни, нераскрытых личностей и их судеб.Один человек ест другого, и так происходит противостояние. 2. Только философия добра и света, философия благородства вылечит времена. 3. Одиночество — это бесчувственность, ты начинаешь жить настоящим. 4. Ночь, которая скрывает тайны депрессии и уныния и одиночества, все скрыто во тьме, в ней чувствуется боль, красный цвет блудодеяния, в котором люди и жизнь могут быть потеряны, как туман, скрытый в дыму мыслей, каждый находится в себе, и показано, что каждый находится в своем собственном измерении.Жизнь — забвение, в которое человек погружается в безразличие. 5. Поскольку сейчас людьми движут кибер-инстинкты и кибер-эго-гигантизм. Мы отвлекаемся от самой жизни. 6. Иногда кажется, что из-за де-джа-вю и хроники акаши вы находитесь в одной жизни из-за кармической работы многих жизней. Это как смотреть один и тот же фильм снова и снова. И после просмотра одной-двух камер, вы наконец понимаете смысл фильма, в чем смысл жизни, вы понимаете и чувствуете вечность, что вы просто зритель в этой вечности.7. 1. Химия и радиация и физика манипуляций, ведущих к сомнительному будущему. Все это, вся эта чушь разгоняет конвейер к гробу. 2. Люди топчут друг друга в грязи, таким образом удобряют землю трупами. Они делают это, чтобы пробить пустые обещания наверху. Прогулка по горам трупов. 3. Мы любим человека через интуицию, отрицающую реальность. Любовь бессознательна. 8. Мысли — это сложный лабиринт, который иногда замыкает порочный круг, и мы теряемся в себе.Так мы теряемся в самой жизни. И здесь может помочь компасная интуиция со стрелой совести. Мы рисуем ходы и пути, которые еще больше сбивают нас с толку. Лабиринт подсознания — сложный и совершенно парадоксальный путь эгоизма. 9. Вы будете намного счастливее, если будете жить в реальности, но не в реальности людей, а в реальности жизни, созданной Богом и природой. 10. Люди хотят творить зло из вежливости и дипломатии. 11. Это такая смазка из вежливости, они стараются сделать все адекватным, поэтому безумие и парадокс превращаются в норму, превращая вас в неадекватность.Преобладание дипломатии, которая помогает достичь собственных интересов. Достичь своей цели пытается человек, а не справедливость. 12. Нецеловавшаяся девственница — это секс-игрушка, которую не вынимают из упаковки и в итоге отправляют в музей забавных экспонатов. 13. 1. Когда вы теряете любимую женщину , ваше сердце замирает. И это превращается в ожидание в пустоте. Вы ждете того, кто не придет. Та самая женщина. Утрата любимой женщины подобна смерти. Тьма в вечности и пустота.Весь мир кажется холодным и пустым. И я хочу заморозить весь мир. И ничто не может утешить душу, кроме любимой женщины , которая словно дыхание освежила воздух жизни. А жизнь и реальность кажутся такими холодными и пустыми. Все замирает, и только теплый луч надежды может утешить вас в темноте одиночества. Так холодно, пусто и темно. Вы замираете в криогенном заморозке одиночества в ожидании лучших времен. 2. Счастье фрагментарно, в определенные периоды хронометража фильма судьбы.3. Сценарий жизни тщательно управляется высшими силами. 4. Временная петля — это романтика квантового эха ностальгии по реинкарнации. 5. Эгоизм умножает философию, так размножаются формы жизни. 14. 1. Карманные часы похожи на компас осознания, как феникс, обращающий эволюцию в пыль и порождающий новую ветвь. 2. Применяя новые мазки красок лжи, новые теории и гипотезы закрашивают прежнюю картину мира. 3. Настоящее самое уязвимое место генетики.15. Нуарная реальность, неоновый блюз романтики, саксофон звучит в тишине, а реальность шепчет в моей голове. Жизнь — блуд, а неон — как электрическая ловушка для насекомых, мы горим из-за своих желаний. Мы блуждаем среди парадоксов, а пустота материализма для некоторых людей подобна наркотику. Неоновые иллюзии. Обилие иллюзий. Богатство, ведущее к забвению. Рекламные огни как проводники в пустоту. Мы забываем, кто мы. Погружаемся в глубины амнезии иллюзий. Жизнь — это философский роман пустоты.Все это так красиво снаружи, как неоновое шоу-концерт, манящее послушные массы людей. Депрессивный блюз, в котором мы ищем смысл среди ерунды. Автор: Мусин Алмат Жумабекович

Любимый — Большой объем

Выписка

Захари Дэвис: «124 был злобным. Полный яда младенца. Женщины в доме знали это, и дети тоже. В течение многих лет каждый мирился со злобой по-своему, но к 1873 году Сет и ее дочь Денвер были единственными жертвами.

Это вступительные строки к роману Тони Моррисон 1987 года « Любимая ».

Эми Хангерфорд: Итак, это была дезориентация и своего рода телескопический выход от этого странного обращения к концу этого абзаца, вы знаете, 1873 год … Это способ телескопически перенести вас в целый мир и умение писать, чтобы достичь этого всего за несколько предложений … Меня это зацепило.

Я Эми Хангерфорд. Я профессор английского языка и сравнительной литературы в Колумбийском университете и декан факультета.

Захари Дэвис: Этот ребенок злобный, потому что она мертва. Она была дочерью Сете, но Сете убила ее много лет назад — не из ненависти, а из любви.

История Тони Моррисон вдохновлена ​​реальной историей женщины по имени Маргарет Гарнер. Гарнер родилась в рабстве, но сбежала со своим ребенком, когда ей было 22 года. Когда ловцы рабов нашли ее, Гарнер убила ее собственного ребенка, а не вернула ее в рабство.

Эми Хангерфорд: Итак, когда Сет делает выбор, этот ужасный выбор лишить жизни своего ребенка, вы чувствуете, как весь мир сговорился сделать этот ужасный поступок выбором.

Захари Дэвис: Возлюбленный — это история о одержимости, боли и психологических последствиях рабства.

Эми Хангерфорд: Магия намного глубже, чем жанр или техника. Это действительно волшебство видения мира в палимпсесте времени со связями между человеческими жизнями и человеческим сознанием, которое превосходит даже отдельные воплощения, конкретных людей. Это волшебство, которое Моррисон создавал на странице.

Захари Дэвис: Добро пожаловать в Writ Large, подкаст о том, как книги меняют мир.Я Закари Дэвис. В каждой серии я говорю с одним из ведущих ученых мира об одной книге, которая изменила ход истории. В этой серии я сел с профессором Эми Хангерфорд, чтобы обсудить серию « Возлюбленных» Тони Моррисон.

Тони Моррисон родилась в 1931 году в Лорейне, штат Огайо. С ранних лет истории были частью ее жизни. Родители Моррисон познакомили ее с различными афроамериканскими народными сказками и музыкой. Она была заядлым читателем, и ей особенно нравились произведения Джейн Остин и Льва Толстого.

Она получила степень бакалавра английского языка в Университете Ховарда и степень магистра искусств в Корнельском университете. Следующие десять лет Моррисон преподавал английский язык в Южном Техасском университете и Университете Ховарда. Она вышла замуж, затем развелась и родила двоих детей.

Во время обучения в Ховарде Моррисон начал экспериментировать с написанием художественной литературы. Она присоединилась к группе писателей, которые периодически встречались, чтобы обсудить свои работы. К середине 1960-х Моррисон оставил преподавание и стал старшим редактором отдела художественной литературы издательства Random House.

Эми Хангерфорд: И она была первой чернокожей женщиной, которую наняли в качестве редактора, и она сделала значительные приобретения для этого издателя. Она опубликовала Гейл Джонс. Она опубликовала Генри Дюма, Хьюи П. Ньютона, Мухаммеда Али, Анжелу Дэвис.

В период, когда Тони Моррисон была редактором в Random House, количество опубликованных черных писателей было заметно выше, чем после ее ухода. Так что она оказала реальное влияние, внося эти очень важные голоса в американские публикации и мировое сознание через их работу.

Захари Дэвис: Работая в Random House, Моррисон начала писать свой первый роман, The Bluest Eye . Чтобы найти время между работой в Random House и воспитанием двоих детей в одиночку, Моррисон просыпалась каждое утро в 4 часа утра и писала. Она опубликовала The Bluest Eye в 1970 году, когда ей было 39.

Эми Хангерфорд: Я думаю, что она стала писателем позже в жизни, выполнив эту работу с такими знаниями, которых просто нет у большинства молодых писателей. как читателей, так и их мыслей, но также глубоко задумавшись о мире как взрослый, как зрелый человек и понимая расу таким образом, который — раса и ее роль в американском опыте — действительно весьма примечательным образом.

Захари Дэвис: The Bluest Eye происходит в родном городе Моррисона Лорейн, штат Огайо. Это история молодой афроамериканской девушки по имени Пекола, которая выросла после Великой депрессии. В юности Пеколу называли некрасивой из-за темной кожи. В результате ей нравятся голубые глаза — черта, которую она приравнивает к белому цвету.

Эми Хангерфорд: И вы можете увидеть там такой же политический анализ или понимание американской культуры, расизма в американской культуре.Это центральное место в романе. И, вы знаете, это показывает все отметки ее творчества, глубокое сострадание к самым разным персонажам.

Захари Дэвис: Помимо The Bluest Eye , Моррисон опубликовал еще три романа до Beloved — Sula , Song of Solomon и Tar Baby . В 1983 году она оставила издательское дело, чтобы больше времени уделять писательскому мастерству. Она также снова начала преподавать английский язык в различных университетах, в конце концов приземлившись в Принстоне, где она оставалась до выхода на пенсию.

Эми Хангерфорд: Вы знаете, в течение долгого времени она преподавала творческое письмо в Принстоне, и у нее было несколько иное видение того, как это выглядит. Она назвала свою мастерскую ателье , местом для создания искусства, для сшивания новых работ и исследования писателей.

Вы знаете, я думаю, что Принстон был учреждением, в котором она жила в течение длительного периода времени, и, должно быть, она в некотором роде удовлетворяла ее продолжение.Ей не нужно было ассоциироваться с университетом, но ее ощущение как преподавателя также можно почувствовать в письме.

Захари Дэвис: Моррисон написал Любимый в 1987 году. Это был ее четвертый роман.

Захари Дэвис: Не могли бы вы, читатели, которые никогда не читали это, рассказать нам, что это за история в целом и как она развивается?

Эми Хангерфорд: Итак, Возлюбленный — это роман, вдохновленный газетной вырезкой, и вырезка фактически сама появляется в определенный момент романа.Это была вырезка из газеты XIX века, в которой рассказывалось об этой женщине, Маргарет Гарнер, которая, когда за ней пришли ловцы рабов, убила ее собственного ребенка, а не вернула его в рабство.

Захари Дэвис: Маргарет Гарнер родилась в рабстве в Кентукки. В 1856 году, когда ей было 22 года, она сбежала со своей семьей и сбежала на север, в свободный штат Огайо. Они нашли убежище у дяди Гарнера.

Хотя Гарнер и члены ее семьи были на свободе, они не были в полной безопасности.По закону любой беглый порабощенный должен был быть возвращен своим поработителям. Так и случилось. Маршалы США нашли Гарнеров. Но прежде чем они смогли арестовать семью, Маргарет Гарнер убила свою двухлетнюю дочь Мэри ножом мясника. Она приготовилась убить других своих детей и себя, но ее арестовали, прежде чем она успела это сделать.

Эми Хангерфорд: Итак, Моррисон берет этот загадочный кусочек истории, и она полностью воплощает эту женщину, которой она дает имя Сет.И она пытается создать человека, который найдет себя в этот момент и предпримет это действие.

Захари Дэвис: В отличие от Гарнера, главный герой Сет и ее семья были действительно свободны. Возлюбленный начинается в 1873 году, и с этого момента рабство было отменено в каждом штате. Сет живет в Цинциннати, штат Огайо, со своей 18-летней дочерью Денвер. Но потом происходит нечто загадочное.

Эми Хангерфорд: Появляется молодая девушка и, по сути, следует за Сетом до дома и становится частью ее семьи.И Сете называет ее Возлюбленным, или она называет себя Любимой, и Сете принимает это имя.

Другая дочь Сете, Денвер, которая также с ней, полюбила Возлюбленного как сестру. А потом выясняется, что Возлюбленный, эта молодая девушка, подкидыш, кажется, кое-что знает о Сете, о ее истории. У нее очень странная манера говорить, как если бы она была каким-то образом несформирована, умственно или молода, или по-детски, даже по-детски. Итак, эта история разворачивается, и мы узнаем, что Возлюбленный — это каким-то образом воплощение ребенка, которого убила Сете.

Захари Дэвис: Годами ранее Сет был порабощен на плантации Sweet Home в Кентукки. Как и в реальной истории Маргарет Гарнер, Сете сбежала со своей семьей и сбежала на север, в Цинциннати. Ее обнаружили ловцы рабов, но прежде чем они смогли ее арестовать, она схватила своих детей, побежала к дровам и попыталась убить их всех вместо того, чтобы вернуть их в рабство. Но, как и Гарнер, Сете удалось убить только одного из своих детей, двухлетнюю дочь.Дух этой дочери вернулся и теперь обитает в теле Возлюбленного.

Эми Хангерфорд: Так вот, в дом Сет также приходит человек по имени Пол Ди, который был одним из мужчин, порабощенных на Сладком Доме, плантации, где Сете, ее муж и ее семья также были порабощены. И Пол Ди приходит, чтобы найти ее после того, как рабство закончилось, и хочет, чтобы начать с ней жизнь, всегда был немного влюблен в нее. И он возвращается, чтобы найти ее. Они становятся парой и начинают пытаться любить друг друга так, как это возможно на свободе, а не в рабстве.

Это основной сюжет. И я бы сказал, что основная тема романа — это то, как один человек может любить другого на свободе? Что значит быть свободным человеком? И каковы последствия свободы для любви?

Захари Дэвис: Где происходит действие романа, в какой период времени? А что происходит с чернокожими американцами и их отношениями к государству и режимам угнетения?

Эми Хангерфорд: Итак, это, вы знаете, 1870-е, 1880-е годы Огайо.Это место, где сформировались общины чернокожих после Гражданской войны и разрушения, побеги на Север. Итак, у него есть своего рода история, это место, где можно было достичь свободы.

Захари Дэвис: Рабство было официально отменено в Соединенных Штатах в 1865 году. Хотя это был шаг к юридической свободе для многих порабощенных людей в США, жизнь чернокожих американцев была далека от мира.

Эми Хангерфорд: Существует много расовой напряженности только из-за истории, вы знаете, белого расизма, белого превосходства.Итак, черные жители обнищали. Они должны держаться вместе. Они все еще подвержены, если не рабству, сегрегации, как это было заложено Джимом Кроу в конце Реконструкции. Итак, все это является частью реальности, в которой действуют Сете, ее семья и их сообщество.

Захари Дэвис: Моррисон исследует понятия свободы и владения через Возлюбленную, которая хочет завладеть жизнью Сет, потому что Сет владел ею.

Эми Хангерфорд: Итак, ребенок в ярости из-за того, что у нее отняли жизнь, и это правильно.Это должно привести в ярость любого человека. И все же, когда Возлюбленная возвращается, то, что она хочет, — это странное сочетание обоих мести своей матери за то, что она отняла ее жизнь, овладела ею так, как рабство, знаете ли, разделяет эту логику. Один человек может владеть жизнью другого. Что ж, в некотором смысле это то, что делает Сете, когда забирает жизнь своего ребенка.

Итак, младенец в ярости, и младенец тоже голоден, бесконечно голоден по материнской любви. И это в последнем, который заканчивается как бы поеданием, почти в буквальном смысле — например, Возлюбленная не может получить достаточно сладкого, а Сете просто пытается накормить ее все больше и больше, и она становится огромной.И в конце концов она забеременеет. Она спит с Полом Д. И к концу романа она представляет собой чудовищную беременную воплощенную форму этого мстительного ребенка. И этот мстительный ребенок хочет любви.

И Моррисон, раскрывая эмоциональные механизмы этого и превращая это в эту невероятную драму одержимости, она показывает, как должна выглядеть взрослая любовь, как она должна отличаться от той, чтобы поддерживать достоинство свободного, взрослая женщина или свободный взрослый мужчина.

Захари Дэвис: Хотя Сете больше не порабощена, она еще не свободна.Ее жизнь все еще находится в руках Возлюбленного.

Эми Хангерфорд: Преображается способность Сет любить себя. Она говорит Полу Д.: «Мои дети были для меня самым лучшим». И Пол Ди говорит: «Нет, Сет, ты самое лучшее для себя».

Для меня это то, что Моррисон говорит о любви в свободе, о том, что в свободе ты сам, и что была способ, которым мать-любовь Сете — И это своего рода радикальная идея, и я, и , и я не знаю, что об этом следует думать, но что есть способ, которым материнская любовь, любовь ребенка выше любви к себе, связана с формой рабства, не владеющей собой.И когда, так, так, когда Пол Д говорит: «Ты самое лучшее для себя», она призвана ценить себя и не быть одержимой кем-либо, даже ее собственным ребенком.

Захари Дэвис: Вы думаете, что Возлюбленная действительно приходит в такое состояние, разве она, развивает ли она самолюбие и, я думаю, здоровые отношения с другими, которые, как вы знаете, кажутся Моррисону? быть заинтересованы в?

Эми Хангерфорд: Нет, не знает. Она должна быть изгнана до конца.Морриссон показывает нам, что эта сила настолько чрезмерна, что, в конце концов, когда она наполнена своего рода сверхъестественной соблазнительностью, только коллектив, коллектив сообщества могут как бы защитить Сету от этого чудовищного возвращения. детка.

Захари Дэвис: Когда Сете забрала жизнь своего ребенка, ее община сторонилась ее. Но когда Возлюбленный возвращается, сообщество приходит на помощь Сете.

Эми Хангерфорд: Сообщество наблюдает за тем, что происходит с Сетом от руки Возлюбленной.Они слышат шепот и сплетничают о том, что происходит. И, наконец, сообщество собирается вместе, и они говорят: «Этого… достаточно, достаточно. Этот ребенок, этот вернувшийся сердитый ребенок не имеет права лишать жизни эту женщину, что бы она ни сделала ». И в группе есть пара женщин, которые в конце отправляются на изгнание нечистой силы, чтобы провести своего рода экзорцизм в доме Сете, которые помнят, что они были жертвами неоднократных изнасилований со стороны своих поработителей. И они помнят, как ненавидели детей, рожденных в результате этих изнасилований.И это своего рода активация сложностей, даже материнской любви, родов в условиях жестокого обращения и рабства. И эта сила побуждает их идти и петь в сообществе, собранном вокруг дома Сете. И именно их совместное пение заставляет этого ребенка исчезнуть.

Захари Дэвис: Beloved сразу же стала самой известной работой Моррисона. В 1987 году он был номинирован на Национальную книжную премию, а в 1988 году получил Пулитцеровскую премию в области художественной литературы.Он был адаптирован к фильму и снялся в главной роли Опры Уинфри.

Beloved — все еще молодая работа, но ее культурное влияние уже можно увидеть в том, как мы думаем об идентичности и наших отношениях с прошлым.

Эми Хангерфорд: Я определенно вижу влияние Возлюбленный на то, как писатели освобождаются с помощью таких вещей, как передача памяти во времени. Сегодня это очень мощный инструмент, и, я думаю, люди жаждут его. Итак, я думаю, что ее работа и то, как этот роман сделал правдоподобным, что у вас может быть воспоминание, принадлежащее кому-то другому… Я думаю, что он объединился с культурными усилиями, направленными на глубокую связь с прошлым, которая действительно может формировать людей и их идентичность. Я думаю, что сегодняшние размышления о том, как работает идентичность и как мы относимся к прошлому, особенно в США, я считаю, что они обязаны творческой работе, которую проделал Beloved .

Для писателей. Это определенно проложило путь для своего рода ансамблевого романа, который оживил сообщество, вы можете увидеть это, знаете ли, Луиза Эрдрих делает это для коренных общин и возвращается к персонажам.Знаете, стремление представлять в художественных сообществах, а не просто главного героя, я думаю, было действительно важно в американской художественной литературе. И это, так что я думаю, что она … Она показала нам не только, как это сделать, но и почему это было критически важно.

Захари Дэвис: Есть ли название жанра у сочинения Моррисона?

Эми Хангерфорд: Мне иногда нравится называть работы Моррисона постмодернистскими. И это не то, что большинство людей думает о постмодернизме.Большинство людей думают о группе белых писателей-экспериментаторов, обычно мужчин, как о том, что такое постмодернизм.

Но почему, знаете, зачем мне называть Тони Моррисон постмодерном? Поскольку она принимает формы 19-го века, она использует экспериментальные методы, разработанные в высоком модернизме Джойсом и другими, Фолкнером — ее часто сравнивают с Фолкнером. И она сочетает эти вещи с очень сложным, глубоко живым анализом конца 20-го века того, что значит быть черным в Америке, что значит жить в этом обществе после той истории или в этой истории.

Гоша, это момент. Она использует все ресурсы двухвековых литературных достижений в американской литературе, и она использует их для новых целей и делает из них что-то полностью свое. Для меня это постмодерн. Мы, мы вроде как вернулись в 19 век, но все же далеко за его пределами.

Захари Дэвис: Через Возлюбленный Моррисон показывает читателям, как обладание своей жизнью может привести к разрушению их личности. Она иллюстрирует, как прошлые травмы влияют на нынешнюю жизнь, особенно травмы рабства.

Она пишет в предисловии к Возлюбленный : «Пытаясь сделать опыт раба интимным, я надеялась, что ощущение того, что все находится под контролем и выходит из-под контроля, будет убедительным повсюду … что порядок и спокойствие повседневной жизни жизнь будет жестоко нарушена хаосом нуждающихся мертвецов; что титаническим усилиям забыть угрожает память, отчаянно стремящаяся остаться в живых… »

Эми Хангерфорд: Было время, когда я впервые прочитал этот роман в начале 90-х, когда ее поняли, вы знаете, как писательница-феминистка, как автор «этнической фантастики».«И действительно, я думаю, что в этот момент, и из-за невероятного психологического и духовного понимания людей, которое вы обнаруживаете в ее романах, она действительно выходит за рамки этих, этих рамок.

А рассказы классические — их трагедии и комедии, персонажи с фатальными недостатками … Я имею в виду, это глубокие ресурсы литературной культуры, повествования. Скажем так: рассказывания историй. Думаю, она рассказчик на все времена.

Времена сильно изменились с тех пор, как, знаете ли, с года была опубликована Песня Соломона , с тех пор, как была опубликована Возлюбленная .Но мальчик, она понимала устойчивые реалии расы в Америке. Они не изменятся, даже если мы переедем в лучшие места. Но эти основы не меняются. И ее понимание их и умение запечатлеть их в искусстве, это то, к чему нам нужно будет вернуться еще долгое время. И когда мы закончим с этим, что, может быть, когда-нибудь мы с этим закончим, мы захотим вернуться к повествованию, вы знаете, со всеми человеческими богатствами, которые она дала нам в этих романах.

Writ Large производится Джеком Помбрианом, Лизой Френч и мной, Закари Дэвис. Редактирование сценария выполнено Галеном Бибе. Нам помогает Фейран Ду. Наша музыкальная тема написана Яном Коссом, а наш брендинг — Дэном Печчи. Мы являемся участниками LitHub Radio.

Writ Large — оригинальная продукция лицея. Вы можете найти нас на нашем сайте Writlarge.fm. Там вы найдете стенограммы, ссылки на книги, которые мы обсуждали, и дополнительную информацию о сегодняшнем госте.

10 книг, как ЛЮБИМЫЕ, Тони Моррисон

Этот контент содержит партнерские ссылки.Когда вы покупаете по этим ссылкам, мы можем получать партнерскую комиссию.

Итак, вы читаете книгу Тони Моррисон « Возлюбленный, » и теперь ищете такие книги, как « Возлюбленный », чтобы заполнить дыру в форме романа в вашем сердце, которую оставила эта классика. Я понял. Трудно найти книгу, которая обладала бы такой же мощью, как роман Тони Моррисон, получивший признание критиков, но эти романы близки к этому. Будь то тема, сюжет или стиль письма, в каждой из этих книг есть какой-то элемент, который делает ее в некотором роде сопоставимой с Beloved .

1. Танцор на воде, Та-Нехиси Коутс

Тони Моррисон похвалил писателя Та-Нехиси Коутс, сказав: «Мне было интересно, кто может заполнить интеллектуальную пустоту, охватившую меня после смерти Джеймса Болдуина . Очевидно, это Та-Нехиси Коутс ». Коутс назвал Тони Моррисон одним из самых влиятельных людей в этом романе, поэтому неудивительно, что эта признанная критиками книга находится в верхней части этого списка. Как и Возлюбленные, , эта книга рассматривает травму рабства через призму магического реализма.Это история Хирама Уокера, действие которого происходит на юге до Гражданской войны. У Хирама фотографическая память, но он не может вспомнить свою мать, которую продали, когда Хирам был ребенком. Когда Хирам начинает открывать воспоминания о своей матери, он также узнает, что он обладает сверхчеловеческими способностями, которые подпитываются этими сильными воспоминаниями.

2. Все внутри Эдвиджа Дантикат

Говоря об авторах, на которых повлияла Тони Моррисон, Эдвидж Дантикат назвал Моррисона «литературной матерью для поколений писателей, особенно чернокожих женщин-писателей, таких как я».«Если вам нравится стиль письма Моррисона в« Beloved, », вам, вероятно, также понравятся работы Дантиката. Ее последний сборник рассказов « Everything Inside», «» охватывает такие темы, как община, семья, трагедия, горе и любовь.

3. На Земле мы ненадолго великолепны, Оушен Вуонг

Когда Оушена Вуонга спросили о 10 романах, которые помогли ему написать « На Земле, мы ненадолго великолепны», в список попал «Любимый» Моррисона .Тематика работы Вуонга сильно отличается от Beloved . Однако Вуонг объясняет: «[ Возлюбленный, ] научил меня рассматривать вьетнамских беженцев как выживших, обладающих свободой воли, как Сете, которая теперь должна обеспечить будущее с непостижимыми последствиями. Это вселило в меня уверенность и решимость увидеть вьетнамскую американскую жизнь как достойную и необычайно прекрасную в литературном проекте ».

4. Линкольн в Бардо Джорджа Сондерса

Ищете еще одну литературную историю о привидениях, которая рассказывает нам что-то об американской истории? Попробуйте этот экспериментальный роман Джорджа Сондерса.Сейчас февраль 1862 года, а Гражданская война в США продолжается меньше года. Пока продолжается война, любимый 11-летний сын президента Линкольна Уилли умирает и похоронен на кладбище Джорджтауна. Здесь, на этом кладбище, в течение одной ночи хор призрачных голосов говорит об ответе на один вечный вопрос: «Как мы живем и любим, когда знаем, что все, что мы любим, должно закончиться?»

Информационный бюллетень

Подпишитесь на нашу рассылку Book Deals и получите скидку до 80% на книги, которые вы действительно хотите читать.

Спасибо за регистрацию! Следите за своим почтовым ящиком.

5. Вашингтон Блэк, Эси Эдугян

Еще один прекрасный и душераздирающий роман о травмах рабства — это роман Эси Эдугян. Джордж Вашингтон Блэк (или Уош) — ребенок, рожденный в рабстве на сахарной плантации Барбадоса. Но его жизнь меняется, когда брат хозяина выбирает Воша своим новым слугой. Вскоре Уош обнаруживает, что его новый учитель Кристофер Уайльд — натуралист, исследователь, изобретатель и аболиционист.Кажется, все ищет Воша. Но затем человек убит, и за голову Уоша назначена награда. Теперь Уош и Кристофер должны бежать вместе и таким образом начать свое приключение по всему земному шару, от Карибского моря до Крайнего Севера, Лондона и Марокко.

6. Призрачная невеста, Янше Чу

Вот еще одна отличная книга с литературными привидениями в исторической обстановке. Ли Лан происходит из респектабельной китайской семьи, живущей в колониальной Малайзии. Из-за своего семейного прошлого она давно надеялась найти себе подходящую пару.К сожалению, ее отец потерял состояние, и у Ли Лан не так много поклонников, которые ломятся в ее дверь. Таким образом, семья Ли Лань принимает решительные меры, чтобы выдать ее замуж. Она становится «невестой-призраком» для сына богатой семьи после того, как сын умирает при загадочных обстоятельствах.

7. Некоторые поют, некоторые плачут Нтозакэ Шанге и Ифа Байеза

Чтобы узнать, как рабство влияет на поколения, прочитайте этот роман сестер Нтозаке Шанге и Ифа Байеза. Шэндж наиболее известна своей пьесой « для цветных девушек, которые задумались о самоубийстве, когда радуга уже наступила». А Баяза известна Балладой об Эммете Тилле. Вместе сестры создали эту амбициозную работу, охватывающую семь поколений семьи Мэйфилд. Мы следуем за семьей Мэйфилд от работы на рисовой и хлопковой плантации на острове у побережья Южной Каролины, через мировые войны, Гарлемский ренессанс, Вьетнам и до наших дней. Это личная история семьи, но это также история Америки.

8. Никелевые мальчики, Колсон Уайтхед

Писательница Эбби Манзелла сказала, что The Nickel Boys «вызывают поэтическую простоту в стиле Тони Моррисон, которая говорит о ядовитом прошлом, которое продолжает преследовать нас.Так что, если этот стиль письма — то, что вам больше всего нравится в « Возлюбленные, », то этот роман — то, что вам нужно. Это история двух маленьких мальчиков, выросших во Флориде времен Джима Кроу. В юности они вынуждены посещать исправительную школу под названием «Никелевая академия», миссия которой состоит в том, чтобы обеспечивать «физическую, интеллектуальную и моральную подготовку». То, что это выглядит на самом деле, ужасно и оскорбительно и, в свою очередь, сформирует людей, которыми станут эти два мальчика. К сожалению и, возможно, неудивительно, что эта история основана на реальной школе реформ во Флориде, которая действовала более 100 лет.

9. Красный у костей Жаклин Вудсон

Чтобы найти другую книгу, похожую на « Возлюбленные» Моррисона, прочтите этот роман. Журнал People писал, что Red at the Bone — это «изысканный рассказ о семейном наследии … Сила и поэзия произведений Вудсона вызывают в воображении Тони Моррисон». В этом романе неожиданная подростковая беременность объединяет две семьи из двух разных социальных слоев. Просматривая временные рамки этих семей, мы видим, как принимаемые ими решения влияют на жизнь друг друга и на жизнь ребенка, который в первую очередь сплотил их семьи.

10. Ревизоры Маргарет Вилкерсон Секстон

Ревизоры — это книга о расовой напряженности между поколениями. И она написана в стиле, который сравнивают со стилем Тони Моррисон, так что это отличная книга, которую можно подобрать, если вы ищете больше книг, например, « Возлюбленные». Этот роман рассказывает историю двух женщин. В 1924 году Жозефина — женщина, которая владеет собственной фермой после того, как в детстве освободилась из рабства. И почти 100 лет спустя потомок Жозефины Ава — мать-одиночка, которая недавно потеряла работу и вынуждена переехать к своей белой бабушке.Параллельные истории Жозефины и Авы не только исследуют расизм, но и исследуют отношения женщин.

Это всего лишь несколько книг, таких как Beloved , которые могут вам понравиться. Если вам нравится получать рекомендации, основанные на предыдущих любимых книгах, ознакомьтесь с TBR (Tailored Book Рекомендации). TBR предложит вам книги, основанные на ваших интересах и любимых книгах. Если вашего следующего замечательного чтения нет в этом списке книг, таких как Beloved , оно определенно ждет вас в TBR.

Призрачная смерть вдохновляет «Возлюбленных»: романист Моррисон пишет о семьях, свободе и рабстве